Читать книгу - "Игры над бездной - Александр Золотько"

На пятнадцатом этаже было прохладно, солнечно и – поначалу Стас себе не поверил – пахло кофе. Наверное, даже хорошим кофе, хотя после двух лет кофейного воздержания любой, самый низкосортный кофе мог показаться райским напитком.

Правда, представить себе, что в этом шикарном кабинете могут пить низкосортный кофе, было решительно невозможно. Это казалось чем-то вроде богохульства.

Добротная консервативная мебель, внушающая уважение, но не вызывающая раздражения, сдержанный, но приятный для глаза колорит внутренней отделки, очень симпатичная девушка за компьютером, в строгой, но многозначительной блузке и наверняка в облегающей, но не слишком короткой юбке.

Дверь за Стасом закрылась, а он замер перед столом секретарши.

– Здравствуйте, Станислав Ильич. – Девушка улыбнулась, демонстрируя умеренную радость от визита Стаса. – Вас ждут в кабинете.

«Если бы еще ноги не дрожали в коленках, – подумал Стас, – было бы совсем хорошо. Или это результат Маринкиных стараний в душе?

Нет, – с мстительным удовольствием сказал себе Стас, – это ты боишься. Испугался чего-то. И сам не знаешь, чего именно. И оттого боишься еще больше. Тебе мерещится, что все здесь пропитано этим страхом, все источает смертельный ужас, и девушка эта, с высокой, умело предъявленной для обозрения грудкой, тоже боится.

Улыбается и боится. И по ночам она просыпается в поту и с криком. Пугая своего начальника, который наверняка одаривает ее вниманием в свободное от служения городу время. Или они с начальником вместе орут о страха, синхронно. Вскидываются, смотрят друг другу в глаза, будто спрашивая: «Что, снова кошмар?» – и не решаясь произнести этот вопрос вслух…»

– Проходите, – сказала секретарша.

«Поблекла у нее улыбка», – подумал Стас. Точно – поблекла, словно услышала девушка то, что он подумал. Или ему просто захотелось, чтобы так произошло. Иногда очень надоедает бояться в одиночку. Хочется с кем-нибудь поделиться своим страхом.

– Кофе? – спросила девушка, когда Стас подошел к двери кабинета. – Чай? Бутерброды или печенье?

«На дирижаблях привозят, – прозвучал голос Болтуна в голове у Стаса. – Жрут они там натуральное».

– Да, – сказал Стас. – Пожалуйста.

Пусть сама решает, что принести.

Стас открыл дверь и вошел.

И сразу перестал бояться.

У него так бывало в детстве. Он мог жутко дрожать только от одной мысли, что вот сейчас нужно пройти по чужому району, а тамошние мальчишки давно обещали ему надавать. Ноги тяжелели, руки дрожали, во рту пересыхало, но как только эти самые мальчишки приближались к нему, страх вдруг исчезал, приходили спокойствие и отстраненность. И желание врезать кому-нибудь из нападавших так, чтобы до смерти. Кулаки сами сжимались, на лице появлялась улыбка… У тебя звериная улыбка, говорили ему приятели. А противники чаще всего отступали. Даже если их было больше.

А сейчас Стасу следовало испугаться по-настоящему. До истерики, до обморока или рвоты, а он вместо этого почувствовал какое-то извращенное облегчение, прикрыл за собой дверь и усмехнулся.

Одной половиной рта. Правой. И это – Стасу говорили неоднократно – делало его похожим на волка.

Здоровенного негра, сидевшего сейчас за письменным столом, жители Гуляй-города называли Максимкой. В глаза, естественно, его так никто назвать бы не решился. Так панибратствовать с главой Службы Безопасности Харькова мог только безумец с воспаленной тягой к суициду.