Читать книгу - "Потоп - Андрей Готлибович Шопперт"

большие галеоны. Говорят, что способен разогнаться с хорошим ветром до семи узлов, как наши «длинные галеоны» — флейты. У нашей эскадры самый медленный фрегат может выдать девять узлов, а самая быстрая баркентина и все четырнадцать(26 км/ч). Так что, нас в открытом море этот «Повелитель морей» не догонит. А мы вот напротив, будем заходить бортом к его корме и, как в тире, палить в этот почти квадрат размером семь на семь саженей(15×15 м). Мои канониры даже с трех кабельтовых(555 м) в такую цель не промахнуться. Я уже три месяца командую «верхней» батареей флагмана. Двадцать полупудовых единорогов по бортам и по одной четвертьпудовке на носу и на корме. Во время боя внутри корабля можно угореть от пороховых газов. Особенно, если палят оба борта. А на палубе — хорошо.

И вот мы вместе с англичанами в прошлом месяце с триумфом высадили десант в Порто и португальцы торжественно провозгласили независимость от Испанской империи. Имперский флот дал нам бой под Лиссабоном, но, потеряв два галеона, ретировался в Кадис, попутно уведя все более менее крупные корабли из португальских портов(больше сотни). Если на эти суда испанцы успели бы поставить пушки и сформировать боевые команды, то воевать с такой армадой было бы непросто. Но они не успели.

Мы пришли к порту рано утром. Захватили десяток торговых судов и пару галеонов на рейде Кадиса. Противник успел заблокировать нам проход в гавань, поставив на якоря борт к борту полсотни галер, галеасов, галеонов и сотню судёнышек поменьше. Они стояли под охраной весьма грозных береговых батарей.

Кадис.

Испанский адмирал Оттавио д’Арагона Тальявия был весьма опытным флотоводцем и поставил в фарватере шириной в три кабельтовых весьма грозную эскадру. В центре на якорях носами к нам стояло два десятка крупных галер(примерно сотня носовых пушек, не считая фальконеты).

По бокам от галер, вставшие к нам бортами галеасы и галеоны(ещё примерно триста пушек). Идти в лоб на такую армаду — дураков нет. Царь-государь собрал на флагмане офицерское совещание с приглашением капитанов других кораблей эскадры. Капитан первого ранга, помощник адмирала Бредероде доложил обстановку: в порту Кадиса находится ещё около сотни кораблей на которые спешно устанавливаются пушки. Так что к завтрашнему утру испанцы могут двинуть в атаку. Испанский адмирал имеет на своём счету немало побед, поэтому не боится идти на абордаж. А уж если у него кораблей в десять раз больше… Даже потеря половины их флота, в обмен на половину нашего, может быть истолкована в Мадриде, как боевая ничья, а то и вовсе, как победа.

Государь попросил офицеров высказать своё мнение. Поскольку было принято начинать с младших, то первым высказался я, представившись:

— Поручик артиллерии, Семенович. Мы захватили пять кораблей, забитых бочками со смолой. Если в их трюм установить несколько бочек пороха и направить на вражеский флот, то цепь кораблей может превратиться в горящий факел. Атаку лучше производить ночью, чтобы наши так называемые брандеры успели бы подобраться поближе до объявления тревоги. А чтобы нашим было лучше видно противника в безлунную ночь, предлагаю использовать, как их называет Государь, ракеты. Для них есть прекрасные цели — верфь с недостроенными кораблями, порт с десятками складов и бараков для моряков и солдат, корабли в порту, стоящие борт к борту. На фоне горящего порта цепь кораблей противника будет немного видна.

Царь кивнул головой, но заметил:

— Низкая точность ракет подразумевает и то, что значительная их часть ударит по городу. Начнутся пожары.

Адмирал Бредероде скривился, словно съел лимон, и ответил:

— Государь, на войне, как на войне. Случаются и потери среди мирного населения. Но, позволю себе заметить, что в городских домах живут работники верфи и порта, а так же квартируют моряки и солдаты с пришвартованных кораблей. Так что, попадая по городу мы выведем из строя значительную часть силы противника.

С мнением адмирала согласилось большинство офицеров. Решили ударить с флейтов сотней ракета за час до рассвета по порту и верфи, а на перегородившую фарватер эскадру направить пять захваченных судов, гружённых бочками со смолой и порохом. В довершение всего адмирал предлагал на рассвете совершить фрегатами рейд к остаткам недобитой вражеской эскадры. У наших фрегатов борта крепкие, выдержат множество попаданий, а пробитые паруса днём можно будет поменять.

Так и получилось. Ракеты начали бить по порту и верфи. Вскоре огнём был охвачен весь город. Затем наши новоявленные брандеры рванули в цепи вражеских кораблей. Команда покидала корабль за пару минут до взрыва. Это была невероятная картина…

Четыре фрегата затемно разогнались до семи узлов и в полутьме подскочили к потрёпанной испанской эскадре. Каждый фрегат сделал три бортовых залпа брандскугелями. Загорелись ещё несколько вражеских кораблей. Народ посыпался с палуб в воду. Один из испанских галеонов взорвался.

Как потом удалось узнать, Испания в эту ночь потеряла более шестидесяти кораблей в заливе, в порту и на верфи и более пяти тысяч моряков и солдат.

Место действия: Москва.

Время действия: март 1616 года.

Михаил(Мойша) Эдельштейн, министр финансов России.

Ездил в гостиницу «Sonnenbett» — на слух «солнечная постель». Но на самом деле — бордель с потаскухами. Мне же ещё и тридцати нет, поэтому хочется каждый день. Голова, тот, что сейчас канцлер России, давно советовал нанять в прислугу какую-нибудь безотказную вдовушку и иметь её вдоль и поперёк. Но я не готов жить вместе с чужим человеком. Жена, другое дело. Только где её найти? Такую, чтобы любила меня, а не мои деньги.

В Министерстве я решаю и государственные дела и свои личные гешефты. Денег у меня много и своих и государственных. Возможностей заработать вокруг — воз и маленькая тележка, как говорит Государь. Кстати, именно телеги для строительных батальонов стали одним из моих первых государственных заказов. Царскую посоху расформировали, а повинность нужно где-то отрабатывать. Вот на ремонте и строительстве дорог эти батальоны и использовали. Столица уже получила новые деревянные мостовые со сточными канавами по бокам. Кварталы московских погорельцев теперь выселялись за московские заставы, а на месте пожара строили различные мануфактуры, рабочие бараки, трактиры, торговые ряды, доходные дома в три этажа. Вот для этих строек мои тачки и использовали. Правда в дождь приходилось для тачек дорогу из досок делать. Но, даже с такими