Читать книгу - ""Та самая Аннушка". 1 том, часть З: "Задний ход конструкцией не предусмотрен" - Павел Сергеевич Иевлев"

— Как так? — удивилась Аннушка.

— С его слов, Мультиверсум — это удивительный по сложности механизм, созданный для преобразования состояний первоматерии: информации, времени и сенсуса. Коллапсы являются неотъемлемой его частью…

— Не поняла.

— Да никто не понял, — засмеялся Мелехрим. — Лейх слишком умный. Приводя аналогии… Ты же любишь машины, да?

— Обожаю!

— Вот, представь, что коллапс — это вспышка в цилиндре. Топливо сгорает, производится работа, расширяющиеся газы толкают поршень, двигатель совершает оборот…

— Пол-оборота, — поправила его Аннушка. — С одного рабочего цикла.

— Да-да, неважно. И вот, представь, что некоторые вспышки мы гасим. Фокус коллапса, будущий корректор — это в нашей аналогии искра свечи. Мы вытащили её за пределы цилиндра, топливо не воспламенилось… Что будет?

— Пропуск зажигания, — уверенно сказала девушка, — двигатель чихнёт, выплюнет смесь в выпускной коллектор, там она загорится и стрельнёт огнём из выхлопа. Это если нет турбины или катализатора, тогда может заплавить выпуск или пожечь крыльчатку…

— Именно. Лейхерот утверждал, что наш мотор — Мультиверсум — лихорадит именно из-за, как ты сказала, «пропусков вспышек».

— Да, если свечи барахлят, мотор будет постоянно троить, не тянуть, дёргаться и может вообще накрыться, — авторитетно подтвердила Аннушка.

— С Лейхом никто не согласился, конечно. Скандал был тот ещё, его обвинили в шарлатанстве, а он в ответ обвинил Конгрегацию в том, что она преследует собственные интересы в ущерб стабильности Мироздания. Так вот, он как раз призывал отключить Мораториум, уверяя, что мы его используем не по назначению.

— А какое у него назначение?

— Не знаю. Мы тогда сильно разругались с братом. Он в конце концов ушёл из Конгрегации и занялся своими исследованиями в Библиотеке.

— И вы с тех пор не виделись?

— Нет. Но, я думаю, встретимся в конце концов. Кстати, не хочешь сходить поужинать куда-нибудь? Что-то я проголодался…

— Конечно! — тут же согласилась Аннушка, решив про себя, что ужином вечер не закончится.

И оказалась, разумеется, права.

* * *

— Серьёзно? — у Райны аж челюсть отвисла. — Ты замутила с Мелехом? Да ему же лет сто!

— Ну и что? — засмеялась довольная Аннушка. — Для старичка он довольно бодрый! И нет, подробностей не будет, а то ты умрёшь от зависти!

— Ну, конечно, бодрый. Он же Вещество принимает!

— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое! Можно подумать, ты бы отказалась жить долго и не стареть!

— Не знаю, — призналась Райна, — если бы мне предложили, я бы, наверное, не устояла. Хотя это глупо, не знаю ни одного корректора, который умер бы от старости. Однажды каждый из нас ошибается — и привет…

— Тем больше поводов прожить нашу короткую жизнь молодыми!

Роман с Мелехримом был бурным, но недолгим. Отношения закончились неожиданно. В первый же полевой выход Аннушка потеряла Райну. Ученица сопровождала наставницу, это было даже не самостоятельное задание, а практика, где она должна была просто смотреть и учиться. Увы, всё сразу пошло через задницу — конфликт в срезе оказался в самом разгаре, и, если бы Аннушка не настояла, уперевшись рогом, что поедут на «Чёрте», то погибли бы все, включая унылого синеглазого пацана, потерявшего родителей и волю к жизни. Райна почти сразу получила пулю в живот, и, хотя Аннушка ухитрилась вытащить «фокус коллапса» и свалить, подругу живой не довезла.

Три дня пила в одиночку, пытаясь понять, стоило ли оно того, а потом пришёл Мелехрим.

— Я не занимаюсь наставничеством, — сказал он, дав выпить стакан жидкости без цвета и запаха, от которой Аннушка неудержимо блевала в туалете десять минут, зато вернулась в комнату абсолютно трезвой. — Но тебе не нужен наставник. Я прочитал отчёт, ты не сделала ни одной ошибки. Ошиблась Райна, а ты спасла выход.

— Но не её.

— Увы. Так бывает. У нас опасная работа. И я хочу предложить тебе сделать её ещё опаснее. Мне нужна помощница.

— Это потому, что мы трахаемся? — спросила Аннушка прямо.

После отрезвляющего напитка её мучили головная боль и желудочные спазмы, на политес сил не было.

— Нет, — покачал головой Мелехрим, — наоборот. Если ты согласишься, никаких личных отношений больше не будет. Надо уметь расставлять приоритеты. Будет много странных опасных заданий, ты увидишь немного изнанки того, как работает Конгрегация, и эта изнанка тебе не понравится. Но, если ты умная девушка — а ты умная, — то поймёшь, почему она работает именно так.

Аннушка согласилась почти не раздумывая.

* * *

Работа на Мелехрима оказалась очень интересной, хотя коллекция шрамов от неё сильно пополнилась. Конгрегация, как выяснилось, интересовалась не только коллапсами. «Подводная часть айсберга», как и полагается, оказалась куда больше надводной. А также темнее, страннее и жутче. Новый начальник был прав: то, что она увидела, ей не понравилось. Ещё раз прав в том, что она поняла, почему всё работает именно так. И не прав, предположив, что, поняв, она примет это как неизбежность. Принцип «меньшего зла», исповедуемый Конгрегацией, стал для неё так же безжалостно понятен, как практикуемый племенами людоедов обычай в голодный год отправлять в котёл собственных детей. Понятен, но от того не менее омерзителен. Да, иначе племя не выживет. Но Аннушка отнюдь не была уверена, что ему так уж надо выживать. Может, и чёрт с ним?

Одного у Мелехрима было не отнять — его задания оказались чертовски познавательными. Корректоры, бросающиеся от одного коллапса к другому, не видели и сотой доли того, что повидала Аннушка, мотаясь по Мультиверсуму в поисках информации, людей, артефактов, книг, оружия и мест. Через несколько лет в её голове было больше маршрутов, чем у лучших цыганских глойти. Иной раз они приводили её в такие миры, где не бывал никто из ныне живущих и где можно было увидеть то, что не оставляло камня на камне от самых стройных и логичных схем устройства Мультиверсума, которыми пичкала своих выпускников Школа.

Сначала Аннушка вываливала это на Мелехрима: «Мелех, ты не поверишь, оказывается…» Но постепенно поняла, что лучше оставлять секреты себе. Девушка осознала, что чем больше она знает тайн, тем ближе момент, когда кто-то решит: «Она знает слишком