Читать книгу - "Новая прошивка императора - Николай Бутримовский"

сотню лет будут помнить и писать во всех учебниках… А ведь я постоянно сидел на исторических форумах! Последнее было, наверное, единственным моим личным воспоминанием.

Постаравшись вспомнить побольше мельчайших подробностей покушения, сосредоточился, напряг память и незаметно уснул…

Я сидел в каком-то просторном, светлом помещении за монитором дорогого Мака, и яростно долбил по клавиатуре, явно участвуя в интернет-баталии. Перед глазами мелькали строчки форума, однако сосредоточиться на их значении сперва не получалось…

Наконец, собрался и… Картинка сменилась — вместо дневного света, теперь вокруг сгустилась тьма, и по-прежнему на мониторе шёл какой-то бурный срач. Затем опять смена декораций, и я сижу уже не в жилой комнате, а в офисе.

И занимаюсь тем же самым! Только цветные пятна форумного дизайна изменились. Наверное теперь обсуждение шло на другом ресурсе. Мне казалось очень важным понять, что происходит на этих сайтах, форумах и чатах…

Но все попытки прочитать расплывающиеся строчки были тщетны: напрягаясь, я раз за разом открывал глаза и оказывался в новом окружении. Менялись помещения, обстановка, время суток и даже погода за окнами (в тех случаях, когда эти окна существовали)… Менялись компьютеры, мониторы, клавиатуры…

Оставалось главное — я торчал на форумах и яростно срался… А затем пришла тоска! С каждым новым эпизодом обстановка всё ухудшалась, интерьеры становились всё обшарпаннее, а неизбывная тоска и чувство потери нарастали…

Проснулся в поту и с пересохшим горлом, в груди стучало и не хватало воздуха. Рядом обнаружила себя и засуетилась сменившая Гирша сиделка. Подала стакан воды — пока я пил, появился доктор.

— Сон приснился, Густав Иванович. А в остальном всё в порядке — пришлось пояснять ему своё состояние.

Далее последовал короткий осмотр, перевязка, и, наконец, он разрешил новое посещение.

И конечно, это снова не Трепов! Моего министра подвинула в очереди дражайшая Александра Фёдоровна. Если только Гирш знал, сколько она приносит мне беспокойства… Но приходилось улыбаться и болтать о всякой ерунде, успокаивая её. Когда Аликс села на кровать, тело Никки вновь среагировало помимо моего желания — хорошо, что всё это происходило в присутствии врача!

А затем наша близость пробудила воспоминание о том, как мне пришлось схватить её и с силой забросить в вагон. И сразу следом в памяти всплыл образ железнодорожника со странно горящим, полным ненависти взором и…

— Государыня, — раздался голос бдевшего за временем Гирша…

Аликс наклонилась и быстро меня поцеловала в щёку — всё произошло мгновенно, я даже моргнуть не успел…

Наконец, она ушла. И снова Гирш объявил часовой перерыв… Спать не хотелось, я просто лежал и думал о разном. Главным образом пытался понять — что же странного было в террористе с обрезом. И в тот момент, когда в спальню вошёл Дмитрий Фёдорович Трепов, всё встало на свои места.

Мне удалось чётко зафиксировать в памяти воспоминание — странным образом был виден окутывающий разум стрелка туман, иновремённый туман в котором сверкали яростной злобой чужие глаза…

— За мной пришёл киллер из будущего…

— Государь? — переспросил вставший рядом с кроватью Трепов.

Оказалось, что поразившую меня догадку я прошептал вслух… Хорошо, что тихо получилось…

— Рад вас видеть, Дмитрий Фёдорович! Я вас слушаю!

Трепов раскрыл принесённую с собой папку, откашлялся и приступил к докладу о расследовании покушения. Почти приступил… Для начала он рассказал мне ту новость, что не успела Мария Фёдоровна.

— Государь, в Петербурге со вчерашнего дня массовые стачки на фабриках. Полиция была вынуждена применить силу для разгона толпы.

Я аж привстал с постели от неожиданности…

«А сейчас точно 1896 год?.. Может, меня в 1905 занесло?..»

— Насколько тяжёлая ситуация?

— В целом, силы правопорядка справляются. Я распорядился начать расследование причин. Судя по всему, рабочие недовольны условиями оплаты труда.

— Гхм… Ладно, это чуть позже… — мои глаза красноречиво показали на папку.

— Слушаюсь, государь! — Трепов молодцевато подтянулся, прокашлялся и начал докладывать.

— Нападавших было двое. Оба многократно проверенные служащие железной дороги. Ранее привлекались для приёма царского поезда и иных августейших особ. Никаких порочащих их фактов прежде не было.

— Однако… Но что ими двигало?

— А вот здесь начинаются странные и жуткие вещи, государь! Бомбу кинул титулярный советник Титов. Он за четыре дня до покушения — девятнадцатого мая потерял от горячки молодую жену, а уже двадцатого купил в нескольких оружейных лавках изрядное количество охотничьих боеприпасов. И именно из них сделал бомбу.

— А что второй? — не утерпел я.

— Со ним всё ещё хуже. Коллежский секретарь Агранович… На его квартире нашли следы жестокого убийства… Жена и малолетний сын… Соседи видели их последний раз двадцатого числа. И двадцать второго Агранович стрелял в вас из обреза своего охотничьего ружья, а Титов бросал бомбу. Никаких связей с террористическими организациями в обоих случаях установить пока не удалось.

— Звучит крайне жутко… — заметил я.

— А выглядит ещё страшнее! Словно жертвоприношение устроили… — добавил Трепов.

У меня в голове пронеслись различные байки про евреев, и кровь христианских младенцев, после чего я осторожно спросил:

— Дмитрий Фёдорович, а этот Агранович… Он еврей?

— Нет, государь. Такую версию проверили сразу же, как увидели место… Гхм… Место преступления… Агранович белорус, православный, и все предки его также были православными. Здесь дело в чём-то другом.

— А-а-а… — в раздумье потянул я. — Они оба мертвы? Допросить не удалось?

— Оказали сопротивление и убиты на месте.

— Жаль… Над профессиональными навыками охраны придётся работать. Во всех смыслах.

— Так точно, государь!

— Что пишут в прессе? Как это повлияло на общественное мнение?

— Я отдал приказ засекретить все обстоятельства гибели семьи Аграновича. Стоит только слухам расползтись, нам не миновать еврейских погромов.

— Это вы правильно поступили, это совсем не к месту. Тем более что в Петербурге… Кстати, что там происходит?

— На следующий день после покушения, двадцать третьего мая ткачи Калинкинской бумагопрядильной мануфактуры, что на Обводном канале, прекратили работу[3].

Примечания

[1] Улица Каляева всем известна? Московский губернатор великий князь Сергей Александрович (29.04.1857−04.02.1905) сын Александра II, был убит Иваном Каляевым в 1905 году. Этот дядя Николая II, как и почти все Романовы, фигура противоречивая. С одной стороны, ужесточал ограничения для евреев вне черты осёдлости, но, с другой стороны, заботился о благоустройстве Москвы, занимался раскопками в Палестине. Был сторонником жёсткой политической линии в отношении оппозиции, но при этом поддерживал «зубатовщину» и Д. Ф. Трепова. Александр Михайлович в своих