Читать книгу - "Технозона - Василий Головачев"

Конечно, основную нагрузку по наблюдениям за Плутоном и его спутником взял на себя бортовой исследовательский компьютер. Но и экипажу пришлось поучаствовать в этом процессе, тем более что заниматься ему в принципе было больше нечем.

Спали по очереди, парами, и вели обзор тоже парами, изучив за три дня почти все видимые детали обеих планет. Впрочем, деталей этих набралось немного, поверхность Плутона и Харона по-прежнему скрывал густой белёсо-голубой туман, поэтому удавалось лишь изредка увидеть что-либо поинтересней ровной пушистой пелены.

Фонтаны пара, достигавшие высоты в полтора десятка километров.

Смутные тени, снующие в бело-голубоватых глубинах атмосфер.

Стремительные голубые и зелёные струи, похожие на возникающие за самолётом в стратосфере Земли торсионные хвосты.

Возникающие и исчезающие геометрически правильные полупрозрачные фигуры.

Тусклые вспышки на дне появившейся атмосферы обоих партнёров – Плутона и Харона.

Гирлянды звёздочек, медленно разгорающихся и медленно гаснущих, тоже образующих контуры неких геометрических фигур, кругов, овалов и квадратов.

Что за процессы шли в атмосферах планеты и спутника, догадаться было трудно, однако мнения всех членов экипажа «Амура» совпадали: здесь есть жизнь!

Спорили, конечно.

Роль зануды-скептика брал на себя Глинич, приводивший множество аргументов в пользу отсутствия жизни от: «атмосфера Плутона не имеет кислорода, да и температура здесь слишком низкая», до «раньше ведь никакой жизни не было, а то, что мы видим, является активизацией раскалённого ядра планеты». Но все его аргументы разбивались о факты, зримые невооружённым глазом, фиксируемые аппаратурой, от них невозможно было избавиться или отмахнуться. Плутон ожил! А вместе с ним и его ледяной собрат-спутник, никак не претендующий на роль планеты с раскалённым каменным ядром. Впрочем, и сам Плутон такого ядра не имел, судя по фактическим измерениям его характеристик. Да, температура приповерхностного газового слоя значительно повысилась – до минус шестидесяти – минус пятидесяти градусов по Цельсию, но всё же о лавовых извержениях и горячих гейзерах речь не шла. Лёд на поверхности планеты должен был оставаться льдом.

Три дня «Амур» наматывал витки вокруг Плутона на высоте тридцати тысяч километров, чтобы видеть сверху и Харон. Затем Денис повёл его ниже, на двухсоткилометровую орбиту. Никаких свидетельств того, что в этом районе летает американский шаттл, по-прежнему добыть не удалось, и у командира зашевелилась шаткая надежда на «полное отсутствие всякого его присутствия» в системе Плутон – Харон. Возможно, «Калифорния» уже вернулась домой, а вместе с ней и Кэтрин, и ничего плохого с ней не случилось. А помириться с женой он всегда успеет, лишь бы она была жива!

– Предлагаю приземлиться, – сказал Феликс Эдуардович Глинич, приросший к приборам бортового исследовательского комплекса; об опасности подобных мероприятий он по обыкновению не думал, считая, что безопасностью должны заниматься компетентные в этом вопросе люди. – Точнее, приплутониться. Или ещё лучше – прихарониться. Спутник, на мой взгляд, интереснее патрона. Очень хочется посмотреть, что там творится.

– А что там творится? – осведомился Слава Абдулов, занятый больше навигационными расчётами, чем визуальным наблюдением окрестностей Плутона.

– Посмотрите. Это синтез локационного сканирования.

Глинич развернул над пультом объёмное изображение Харона, затем укрупнил одну его часть, убрал фон, и экипаж «Амура» увидел необычную картину: поверхность небольшой планетки покрывал геометрически правильный узор глубоких прямоугольных в сечении рвов.

С минуту все молчали, разглядывая ландшафт, скрытый от прямого наблюдения белой дымкой атмосферы, но доступный локаторам корабля. Потом Абдулов хмыкнул:

– Каналы, что ли?

– Не знаю. Раньше их не было. Я имею в виду, что с Земли их нельзя разглядеть в телескопы.

– Но они, похоже, прорублены во льду, уж больно правильная форма.

– Возможно, это просто система трещин…

– Разуй глаза, Эдуардыч! Рвы выглядят как искусственные каналы! Неужели будешь спорить?

– Не буду.

– Надо садиться, командир! – Абдулов оглянулся на бортинженера. – Миша, мы сможем нырнуть на дно атмосферы Харона?

– Хоть сто порций! – ответил жизнерадостный Миша Жуков: рот до ушей, нос пуговкой, азартные жёлтые глаза. – Машина работает как часы. Генератор, правда, пошёл на снижение мощности… но это объяснимо, мы же на Земле не гоняли его так, как здесь.