Читать книгу - "За Пророчицу и веру - Марик Лернер"

– Дождь тебе под ноги, наставник, – сказала Малха подошедшему Бирюку. Теперь Карк сидел на своем привычном месте, у него на плече.

Охрана вокруг меня бдит и кого попало просто так не подпускает.

– Могла б назвать епископом, – без особого раздражения сказал тот.

Он был из первых двенадцати проповедников, отобранных лично Марией нести свет в души заблудших. Не самая приятная миссия. Двоих убили. Потом, правда, я эти поселки стер с лица земли, но вряд ли прибитым от того стало приятнее. Еще один умер от старости, трое от болезней и трудностей путешествий. Осталось сегодня всего шесть первых, и все они сейчас в крупных городах занимают высокие должности.

Но кроме них был и второй призыв, когда благословляли двенадцать новых магидов. Везде поминали шестьдесят последователей, но фактически их семьдесят один, не считая назначенных на должности, а не отправленных странствовать. Во всяком случае, четкая иерархия уже существует, частично стихийно полученная, во многом сознательная, выработанная практическими нуждами. Шестеро, занимающих крупные посты, – епископы. За заслуги они получили и власть над более мелкими общинами в своем районе. Затем следуют посвященные, отвечающие перед высшей ступенькой иерархии за свою паству, но и имеющие право обратиться с вопросами, просьбами и жалобами выше. И наконец, диаконы с послушниками. В серьезном храме просто не обойтись одним человеком. Разве в деревне.

– Для меня ты навсегда останешься наставником, а не блюстителем морали^[17].

– Я испортил тебя, – сказал Бирюк с сожалением. – Надо было отказаться учить обращению с оружием. А получилась ни баба, ни мужик.

– Супруг не жалуется, – сказала она со смехом.

– Уйди с глаз моих, – сказал он грустно. – Пока не придумал наказания понеприятнее постов и аскетизма.

– Наставник, ты не прав, – заявила Малха. – Во всем виноват Влад. Если б он меня тогда погнал, глядишь, сидела б сейчас дома и шила очередному младенцу одежку. А этот злодей меня, девчонку, научил защищаться, убивать глупых мужиков. Он всегда был ненормальный.

Копуша опять глянула изумленно. Нет, на правду не обижаются, а я до сих пор в рамки правильного мавретанца не укладываюсь. Государство зачем-то строю. Нет бы грабить побежденных, снимая последние опорки.

– Как наставник, всего лишь отполировал уже готовое изделие. Так что наказание – ему, и положено огромное, неприятное!

Пошутила, называется, в мою сторону.

– Ты что-то очень веселишься, – говорю. – Когда последний раз была на исповеди?

– Не в чем каяться, – сказала Малха с придыханием, скромно потупив наглые глаза, – помимо гордыни непомерной. Так за нее я регулярно пост держу. Все! Ухожу, а то и мне обоз всучишь. Идем, девочка. Посмотришь на настоящую жизнь без фантазий.

– Про обоз это что было? – спросил Бирюк недоуменно, когда они ушли.

– А, – отмахиваюсь, – ерунда. Обычные дела.

– А клерухи к тебе зачем подходили? Имей в виду, люди отнюдь не случайные. Они и со мной беседовали, но ничего прямо не сказали. Все с заходами да скрытым смыслом.

– Великая тайна, – говорю с досадой. – Фараону после войны нужны деньги, он вводит новые налоги, только сильно выборочно. Почитателей Единого всех сортов обкладывает, а эллинских богов не трогает.

После Вторжения зверомордых по всему Средиземноморью был взрыв религиозных настроений. Многие вернулись к полузабытым эллинским богам, другие искали откровения на Востоке. Не случайно наряду со старыми стремительно развивались и новые идеи. Люди стремились найти божественных покровителей в смутные времена. Но для греческих правителей единобожники оказались лишь слегка менее неприятными, как и уверовавшие в богов с мордами зверей (в Мицраиме никто не удивился) или провозглашающие наступление конца света. Выкорчевывать таких пришлось с большой кровью, и отголоски их идей просматриваются даже у Марии.

– Павликиан в Мицраиме добрая треть плюс иудеев разного толка каждый десятый. Они ищут, либо куда перебраться, либо союзника.

– Сейчас не ко времени идти на Восток! Нужно навести порядок у нас. Не дело тешить неприязнь и отказывать в помощи соратникам.

О боже! И этот туда же.

– Один умный человек придумал стратегию непрямых действий, – сообщаю.

То, что он не из этого мира и не помню имени, не важно. Зачем приписывать себе чужие заслуги. Мне своей славы хватает.

– Это когда не тупо бьешься о стены, а перерезаешь снабжение осажденным. После чего они вынуждены сдаться за отсутствием другого выхода.

– И ты собираешься ударить через море, – понятливо кивает.

– Теорию нужно проверять на практике.

– А если закончится твоим поражением, все ж они мореходы получше?

– А если штурм превратится в гибель войска? Я не люблю больших сражений, где гибнут многие тысячи. Разумный план иногда приносит пользы больше, чем реки крови. Мой девиз – с меньшими потерями серьезней достижения. Не лезь в это, епископ. Скоро придет час атаки. А пока не нужно торопить. Чем лучше подготовимся, тем выше шансы на успех.