Читать книгу - "Ксеноцид - Орсон Скотт Кард"

— Но ты можешь то сделать?

— Если я не способна к оригинальному мышлению, означает ли это, что я всего лишь вышедшая из под контроля компьютерная программа?

— Черт подери, Джейн! У большинства людей за всю жизнь не появилось ни одной оригинальной мыслишки. — Он тихо рассмеялся. — Означает ли это, что мы являемся вышедшими из под контроля земными обезьянами?

— Ты плакал, — заметила Джейн.

— Да.

— Ты не веришь, что я найду какое-нибудь решение. Думаешь, что я погибну.

— Я верю, что ты сможешь его найти. Честное слово. Но, тем не менее, я боюсь.

— Боишься, что я умру.

— Боюсь, что потеряю тебя.

— Неужели это так страшно? Потерять меня?

— О Боже! — шепнул Миро.

— Ты будешь печалиться обо мне в течение часа? — допытывалась Джейн. — День? Год?

Чего она от него хотела? Заверения, что когда уйдет, то не будет забыта? Что кто-то станет о ней печалиться? Почему она сомневается в этом? Неужели она не узнала его?

А может, Джейн уже достаточно человечна, чтобы желать подтверждения того, о чем и так прекрасно знает?

— Всегда, вечно, — ответил он.

На этот раз она рассмеялась. Шутливо.

— Ты не будешь жить так долго.

— Ну, что-то вроде…

Когда Джейн замолкла в этот раз, больше уже не вернулась, и Миро остался один на один со своими мыслями.

* * *

Валентина, Якт и Пликт сидели вместе на мостике и обсуждали только что узнанные факты. Они пытались разрешить, что они могут значить, что может произойти. Но пришли всего лишь к выводу, что, хотя будущего предвидеть и нельзя, вероятнее всего, оно не будет столь мрачным, как их самые худшие опасения, но и не настолько лучезарным, как самые лучшие надежды. Впрочем, не так ли устроен мир всегда?

— Все так, — согласилась Пликт. — За исключением исключений.

— Типично для Пликт. Когда она не преподавала, то говорила немного, но если уж отзывалась, ее слова всегда как бы завершали разговор. Теперь она поднялась и направилась в свою ужасно неудобную клетушку. Как и всегда, Валентина пыталась ее переубедить, чтобы Пликт вернулась на второй корабль.

— Варсам и Ро не желают меня терпеть в своей каюте, — сопротивлялась та.

— Ты вовсе им не мешаешь.

— Валентина, — вмешался Якт. — Пликт не вернется туда, потому что не хочет что-либо проворонить.

— Ага.

— Спокойной ночи, — бросила с улыбкой Пликт.

Вскоре после нее вышел и Якт. Он на мгновение положил руку на плечо жены.

— Я сейчас приду, — сказала она. И не обманывала; она собиралась идти за ним почти сразу же. Но осталась на мостике, задумавшись, пытаясь каким-то образом понять вселенную, которая все известные человеку разумные расы практически одновременно осуждала на смерть. Королева улья, свинксы-pequeninos, а теперь и Джейн, единственная в своем роде, возможно, что и вообще единственная, какая может появиться когда-либо. Настоящее обилие разумной жизни, хотя и известное лишь немногим. И все эти виды, один за другим, ожидало уничтожение.

По крайней мере, Эндер наконец-то поймет, что это естественный ход вещей. Что он не ответственен за уничтожение жукеров три тысячи лет назад в той степени, как всегда считал. Ксеноцид, по-видимому, встроен в структуру вселенной. Никакой милости, даже по отношению к наилучшим игрокам.

Как могла она верить, будто все иначе? Почему разумные существа должны быть свободными от угрозы уничтожения, что висит дамокловым мечом над каждым, когда-либо существовавшим видом?

С момента ухода Якта прошел, наверное, час, когда Валентина наконец-то выключила терминал и поднялась. Когда в голову ей пришла неожиданная мысль, она еще остановилась и сказала в воздух?

— Джейн? Джейн?

Никакого ответа.

Впрочем, никакого ответа она и не обязана ожидать. Это Миро носил в ухе драгоценный камень. Миро и Эндер. За сколькими личностями Джейн может прослеживать одновременно. Может статься, что два человека и были пределом ее возможностей. А может, две тысячи. Или два миллиона. Ну что могла знать Валентина о возможностях существа, существующего как призрак филотической сети? Если бы Джейн ее даже слыхала, Валентина не имела права отвечать на вызов.

Она остановилась в коридоре, как раз между каютами Миро и той, которую она делила с Яктом. Двери не были звуконепроницаемыми. Валентина слыхала тихое похрапывание Якта из их общей спальни. Слыхала она и другой отзвук. Дыхание Миро. Парень не спал. Может, он плакал. Валентина воспитала трех детей и могла распознать их неровное, тяжелое дыхание.

Он не мой ребенок. Я не должна вмешиваться.

Валентина толкнула дверь. Та открылась бесшумно, но сноп света упал на кровать. Плач утих, и Миро опухшими глазами глянул на женщину.

— Чего ты хочешь? — спросил он ее.

Валентина вошла в его каюту и уселась на полу возле койки. Их лица находились буквально в нескольких сантиметрах друг от друга.

— Ведь ты никогда не плакал над собой, правда?

— Пару раз.

— Но сегодня плакал из-за нее.

— И над собой тоже.

Валентина склонилась, обняла юношу и уложила его голову на своем плече.

— Нет, — шепнул тот, но не стал вырываться. Через мгновение он неуклюже вытянул руку и прижал ее к себе. Миро уже не плакал, но позволил держать себя так минуту или две. Наверное, ему сделалось полегче. Этого Валентина не знала.

В конце концов он отодвинулся и лег на спину.

— Мне очень жаль… — буркнул он.

— Да не за что, — ответила она. Валентина отвечала всегда на то, что люди думали, а не говорили.

— Не рассказывай Якту, — шепнул Миро.

— О чем ты говоришь. Мы просто поговорили.

Она поднялась и вышла, закрывая за собой дверь. Хороший парень. Валентине понравилось, как он признался, что мнение Якта его тоже волнует. И важно ли то, что сегодняшние его слезы отчасти были пролиты и над собой? Она и сама пару раз плакала по подобной причине. Почти всегда, вспомнилось ей, печаль всегда относится к потере того, кто тоскует.