Читать книгу - "Соб@чий глюк - Павел Гигаури"

– И откуда ты знал, что там водяной живет? Он тебя тоже отмудохал в свое время? – спросил я.

– Нет. Зачем? Мне отец еще говорил: «Не плавай у кручи, там водяной живет. Он не любит, когда люди туда лезут», – сказал Сергей Иваныч.

– И ты отцу поверил?

– А то как же! – удивленный моим вопросом, отозвался он.

– То есть сам ты не пробовал там плавать?

– Нет. Я что, чумовой, что ли? – отозвался Сергей Иванович. – Но когда ты решил полезть в воду, мне интересно стало. Думаю, а что из этого выйдет? Вдруг водяной переехал куда?

– Да. На повышение пошел. А вы, папаша, что скажете? Вам ваш отец, мой дед говорил про водяного? – спросил я отца.

– А как же! Говорил, – отозвался отец.

– Говорил. Ага! А что же ты меня не отговаривал лезть в воду?

Отец чуть замялся:

– А мне самому было интересно, что будет. Да и потом, ты бы меня не послушал все равно.

– Папаша, а если бы водяной утопил меня прям на ваших глазах? Вас бы совесть не мучила? – спросил я с обидой.

– Водяной людей не топит, – вмешался Иваныч, – это все сказки. Люди сами тонут. Нажрутся и лезут в воду. Дурь свою распускают. Или нырнут спьяну, не зная броду. Человек сам себе больше враг, чем водяные да лешие.

– Понятно. То есть шансов у меня не было. Все меня втихаря сдали, даже ты, Собакин, дармоед, – заключил я и пошел доставать бумажник, чтобы отдать проспоренные деньги.

– Ладно, Егор Трофимович, доставай свою необычную водку, – подвел черту Иваныч. – Давай выпьем за Егорыча, он храбрый мужик.

– Хоть и мудак, – вставил я.

– Я тебе скажу, что не каждый в своем уме останется после такого, – заступился за меня Сергей Иваныч.

Отец достал из ведра с холодной водой бутылку водки и стал обтирать с нее воду, а Сергей Иванович развернул свой сверток, в котором покоился неимоверных размеров копченый лещ, и начал его чистить.

Наконец бутылка была открыта, рыба почищена, хлеб нарезан. Отец поднял бутылку над столом и чуть наклонил ее, готовый разливать неприятную на вкус бесцветную жидкость:

– Ты будешь? – спросил он.

– Буду, – строго ответил я, с одной стороны, чувствуя, что надо промыть себя изнутри, а другой стороны – сделать так, чтобы меньше досталось моим теперь уже собутыльникам.

У отца чуть поднялись брови, но он молча налил мне, потом Иванычу и себе.

– За тебя, Артем Егорыч! Ты настоящий мужик! Молодец! – провозгласил тост Иваныч.

– За тебя, сын! – отозвался отец.

– И вам здоровья! – отозвался я и выпил свою дозу.

Отец и Сергей Иваныч последовали моему примеру. На несколько секунд воцарилось молчание – рты у всех были заняты.

– Я тебе так скажу, – прервал молчание Сергей Иваныч, – не каждый полезет в такой холод в воду. Даже не в водяном дело, а вот просто, вот так собраться, поспорить, залезть в такой собачий холод в воду, с водяным подраться. В людях куражу нет, а у тебя есть!

– Кураж – слово иностранное, а по-русски – дурь. Иными словами: сто верст для бешеной собаки не крюк, – заключил я. – Но что есть, то есть. Не говорите никому, – попросил я. – Давай, отец, наливай по второй.

Отец удивленно глянул на меня, но опять ничего не сказал, взял бутылку и разлил в той же последовательности.

– А вы заметили, как часто мы говорим про собак? – спросил я, чувствуя, как невкусная прозрачная жидкость смешивается с моей кровью. – Сто верст для бешеной собаки, заживет, как на собаке… Кстати, отец, как твоя голова после бутылки?

– Шишак приличный, – подтвердил отец, – но ничего, пройдет.

– Собачий холод, – продолжил я, – собачья жизнь…

– Хер собачий, – поддержал Сергей Иваныч.

– Ты к чему все это про собак? – спросил отец.

– Мы даже в космос сперва собак запустили. Не обезьян, от которых, по всей видимости, произошли, а собак!

– Обезьяну в космос запустить – это все равно, что ей гранату дать. Она там начнет все кнопки нажимать, и корабль уйдет хер знает куда, – пояснил Иваныч.

– Я думаю, что мы произошли не от обезьян, а от собак, – выдвинул я свою гипотезу происхождения человека.

– Нет, – тут же возразил мой отец, – это собаки произошли от нас.

– Это вы оба не свистите! Собаки произошли от волков, – тут же отреагировал Сергей Иваныч. – Хватить трепаться! Давайте жахнем и начнем шашлыки жарить.

– За что пьем? – спросил отец.

– За нас! Чтоб хер стоял и деньги были! – провозгласил тост Иваныч.

Мы выпили. Собакин сидел рядом со столом и поочередно глядел на нас, он явно хотел жрать.

– Что сидишь и молчишь? – спросил я Собакина.

Собакин ничего мне не ответил, но посмотрел на меня трехэтажным матом.

– Это ты брось, – строго я сказал ему и встал из-за стола, чтобы достать из машины новую банку собачей еды. Отец с Сергеем Ивановичем стали соображать шашлыки, точнее, разжигать дрова в мангале.

Я дал Собакину еду у входа в дом, а сам пошел за баню – вспомнил, что у деда там был огород и несколько яблонь. Захотелось посмотреть, что от этого осталось, может, хоть какие-то деревья уцелели? Но яблонь не было. Среди желтой полегшей травы торчали пеньки: наверное, отец спилил деревья. Огорода тоже не было, там, где когда-то был огород, на годами удобряемой земле, разрослись роскошные дикие кусты.

Я стоял и смотрел на то место, где когда-то, при деде, был огород, а слева стояла церковь и издали смотрела на меня. Там, где-то у подножья этой церкви, похоронен мой дед, дедушка Труша. Я его почти не помню, помню его тепло, когда он прижимал меня к себе.

Сзади тихо подошел Собакин и сел рядом с моей ногой.

– Что, косматый, поел уже? – задал я Собакину риторический вопрос. Все вопросы собакам риторические, потому что собаки не дают ответов, и мы сами же на них отвечаем со всей очевидностью.

Собакин привстал, повилял хвостом и опять сел.

– Пойдем, Собакин, посмотрим, что там эти два мухомора делают. Я тебе обещаю кусок шашлыка, просто так, не потому, что заслужил, а просто так. Ты хороший, хоть и заварил эту кашу с вирусом собачьим. И характер у тебя хороший, если б ты был человеком, то был бы порядочным.

Собакин сквозь нависающую челку посмотрел на меня по-доброму, но во взгляде было заметно беспокойство по поводу того, что я начал пить.

– Не волнуйся, – успокоил я пса, – в Москву приедем, больше не буду. Да и завтра с утра за руль садиться, так что сегодня еще ничего, а завтра уже все. Понял?

Собакин опять встал, потоптался на месте и посмотрел куда-то в сторону, в кусты. Потом порычал неизвестно на кого в кустах.