Читать книгу - "Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной - Евгений Юрьевич Лукин"

«Воли я тебе дал много, вот что, – стискивая зубы, мыслил Ратмир. – В парфорс тебя и на короткий поводок! Прав, прав был Тамерлан. Служба службой, а думать надо… Да и Рогдай… когда оставаться человеком советовал…»

Тем временем вокруг призёра приглушёнными, как у постели больного, голосами велась беседа, к которой он не прислушивался.

– Отстань! – увещевал Гарик. – Вспомни, какой он перед боем с Джерри был. Тоже букой сидел. А выбежал на ринг – откуда что взялось!

– Так то бой… – сокрушённо отвечал глава фирмы. – А то визит…

– Тем более! Делов-то! На поводке перед Президентом пройтись… Любой дурак сможет!

– Вот это меня и беспокоит… Как-то ведь внимание на себя обратить надо… Эй! – подскочил вдруг Рогдай Сергеевич, вытаращив глаза. – Ты чего?!

Ратмир вздрогнул и непонимающе взглянул на свою собственную руку, наливавшую коньяк в стопку. Смутился, отставил. Все оцепенело смотрели на бронзового медалиста.

– Э-э-э… может быть, всё-таки капельку для храбрости… – отважился Лев Львович, неуверенно потирая ладошки.

– Нет, – отрывисто сказал Ратмир и отодвинул бутылку ещё дальше. – Это лишнее…

Мудрее всего, конечно, было бы сразу же после визита в Капитолий показаться псиноаналитику. Идя в ногу со временем и регулярно почитывая специальную литературу, Ратмир не мог не знать о шизофренических тенденциях, свойственных отдельным представителям собачьей элиты. Зловещий симптом, когда смутные воспоминания о мерзостях людской жизни становятся у служебного пса чем-то вроде подсознания, был неплохо изучен сусловскими специалистами.

Так, если верить журнальной публикации, некая сука, краса и гордость Гильдии, исполнившись служебного рвения, уличила однажды свою человечью ипостась в неблаговидном деянии (в каком именно, не указывалось). Однако Ратмир никогда не предполагал, что нечто подобное может стрястись с ним самим… Слава богу, ни Ляля, ни Серый не сообразили, в чём дело! По грани ведь ходил, по краешку!

Но Ляля, Серый – это ладно. С собой-то как быть? В памяти всплыли горестные слова незабвенного Гекльберри Финна: «Будь у меня собака, такая назойливая, как совесть, я бы её отравил…»

Ратмир взглянул на циферблат наручных часов. До конца обеденного перерыва оставалось двенадцать минут. Хотелось одного: стать на четвереньки и никогда с них больше не подниматься. Беда была не в том, что мир двуногих запутан и подл, а в том, что ты сам ничуть не лучше этого мира.

* * *

Вопреки опасениям Рогдая Сергеевича народу перед Капитолием собралось в избытке, и операторам – как иностранным, так и отечественным – нашлось что отснять ещё до прибытия собаковладельцев с их четвероногими питомцами. Легавые замаялись сгонять пикетчиков с проезжей части. К восторгу ребятни, обильно вызревшей в развилках приземистых акаций и на ажурной ограде скверика, уже растащили несколько драк возрастных нудисток с молоденькими нудипедалками, пришедшими в пику старшим поддержать акцию правительства. Виднелись плакаты: «Сами кобели, да ещё и собак завели!», «Была бы собака, а камень найдётся!», «Мы тоже хотим в Капитолий!». И так далее в том же роде…

Галдёж, толчея, порча зелёных насаждений и разорение причёсок.

Две параллельные шеренги суровых мордоворотов в новенькой форме МОПС, протянувшиеся от дубовых дверей до полотна дороги, образовывали неширокий коридор пустоты, рассёкший надвое запруженный народом асфальтовый пятачок. Пока в этом коридоре орудовали только деловитые молодые люди с видеокамерами да, жалобно морщась, пробегал иногда раздражённый общим гвалтом чиновничек из администрации. Подобно валунам среди бурлящей водной стихии, зорко ворочались в толпе, мысленно разбив её на квадраты, агенты «охранки» в штатском.

И вновь оказался не прав ворчливый Рогдай Сергеевич, упрекая Президента в неспособности организовать полноценный международный скандал. Если следующий ход не был случаен и имел целью накалить обстановку, то его надлежит признать гениальным: из бело-розового здания вынесли красную ковровую дорожку и принялись на глазах у всех раскатывать её между двумя шеренгами. Оскорблённая толпа взвыла не хуже стаи костромских гончих. МОПСы насупились, крякнули и, сплетя ручищи, напряглись в ожидании людского напора, каковой незамедлительно и последовал.

А буквально через несколько мгновений со стороны «Будки» подплыл «гелендваген» объединения «Псица». Вряд ли раскатывание дорожки и одновременное прибытие первого пса были простым совпадением – скорее накладкой, ибо до намеченного срока оставалось ещё минут шесть. Но что может быть драгоценнее кстати подвернувшейся накладки! Известно ведь: как бы там ни изощрялись потом историки и биографы, а всякий успех есть следствие цепочки досадных промахов.

За «гелендвагеном» показались другие иномарки, поскромнее.

И повели собак. Было в шествии что-то от выхода хищников на арену, когда, огрызаясь на униформистов, пробегают они по тесному решётчатому лазу. Не хватало лишь бравурного марша в исполнении циркового оркестра, который, впрочем, с успехом заменяли вопли, визг и рёв многочисленных зрителей.

Оглушённые твари, судорожно перебирая лапами, сбивали складками ковровую дорожку и чуть ли не ложились на неё грудью. Некоторые затравленно рычали, пытались избавиться от намордника.

– Снимают, Ратмир, снимают… – шипел Рогдай Сергеевич, тщетно пытаясь приподнять псу голову.

Но тот настолько вошёл в образ, что скорее согласился бы удавиться парадным ошейником, нежели вскинуть морду, подав обезумевшему двуногому стаду повод думать, будто он претендует на бело-розовое здание с куполом и колоннами.

Впрочем, остальные тоже вели себя адекватно. Дилетантов среди членов Гильдии не насчитывалось ни единого.

Но вот наконец крыльцо, отверстый проём и дубовый, одуряюще пахнущий лаком тамбур, тут же раздавшийся просторным вестибюлем, где было прохладно и боязно, однако всё же спокойнее, чем снаружи. Вой толпы остался позади, а потом и вовсе ушёл куда-то далеко-далеко, отрубленный двумя дубовыми дверьми. Тем не менее многих псов долго ещё сотрясала крупная дрожь.

* * *

Президент принимал олигархов на втором этаже перед входом в Круглый зал, что ни в коем случае не говорило о пренебрежении к гостям. Напротив! В зале неминуемо пришлось бы рассесться вокруг стола, а куда девать псов? Да как-то оно и поторжественнее – стоя.

Описывать внешность Президента не имеет смысла, поскольку особых примет у него было не больше, чем у Чичикова, и только высокий статус не давал этой, прямо скажем, неброской личности раствориться без остатка в любой, даже самой маленькой толпе.

– Хороши… хороши… – приговаривал хозяин Капитолия, глядя, как ведомые на поводках один за другим восходят по устланной ковром лестнице рослые свирепые звери. – Гордость наша…

Рыжий Джерри, переживший двойной стресс от близости исступлённой толпы и недвусмысленно ощерившихся коллег, при попытке главы государства потрепать его по загривку шарахнулся и с лёгким взвизгом прижался к ноге владельца. Президент был несколько озадачен.

– Какой-то он у вас… э-э-э… трусоватый, – сочувственно заметил он директору фирмы