Читать книгу - "Черная Шаль. Книга 1 - Алексей Резник"

Ирина вслед за Шквотиным устремила на ожившее зеркало встревоженный взгляд:

– Что это?! – прошептала она.

– Зеркало Дожей, – последовал быстрый ответ, – восемь лет назад оно было куплено организацией на Сотби за восемьсот тысяч долларов и восемь лет простояло под покрывалом, покрывало продавалось вместе с ним. Я приказал плотно упаковать им зеркало, уж слишком неприятным показался мне цвет его амальгамы, – Шквотин говорил продолжало скороговоркой, почти сквозь сжатые зубы, не отрывая взгляда от зеркала, и с каждой секундой в генеральских глазах продолжало расти изумление…

…Аджаньга, так звали убийцу, увидел долгожданный свет во мраке сгустившихся сумерек – дрожащее пятно серебристого марева неопределенной конфигурации, внезапно вспыхнувшее за очередным крутым поворотом извилистой каменистой дороги, петлявшей вдоль высоких скалистых утесов, в чьих расщелинах противно шипели, угрожающе щелкали и стучали твердыми сухими хвостами о камни смертельно ядовитые хвостоплюи и угрееды. Но Аджаньга, не сбавляя скорости, благополучно сумел проскочить мимо голодных полчищ опасных тварей и очутился перед вышеупомянутом крутом повороте, оставив черные громады скалистых утесов за спиной, поросшей густой шерстью.

Прямо перед ним, совсем недалеко, в какой-нибудь тысяче шагов, не согревая и не освещая холодную темноту вокруг, бесшумно пульсировал фонтан серебристого сияния, исходившего сквозь прозрачную занавесь, отделявшую Аджаньгу от выполнения ответственного задания.

Несмотря на природную тупость и общую необразованность, Аджаньга примерно представлял себе ту степень необычности, и даже, не необычности, а – ненормальности, и возможно, невыполнимости, каковыми в убогой фантазии Аджаньги, насквозь пропахло порученное ему ответственнейшее задание. Он остановился, чтобы собраться с силами перед последним ускорением по прямой, как стрела тропе. Над тропой клубились ночные испарения серебристо-синих мшистых камней…

…При очередном мощном толчке Шквотин и Ирина почувствовали, как под ногами вздрогнул пол, а тяжелое пыльное покрывало с неприятным шорохом окончательно свалилось с экспоната «номер шестнадцать». Зеркало Дожей обнажилось впервые за последние восемь лет и, как показалось генералу вместе с журналисткой, злобно и радостно засверкало великолепно отполированной поверхностью, покрывавшей бездонную мрачную глубину древней амальгамы.

Обоим одновременно почудилось, что они смотрят не в зеркало, а в только что умытое чьими-то слезами окно, за которым куда-то в бесконечность устремлялась широкая галерея с высоким потолком и матово отсвечивающими гладкими стенами. И оттуда, с противоположного, неизмеримо далёкого конца галереи что-то стремительно приближалось – очень пока неясное темное пятно, вернее будет сказать, что даже не пятно, а всего лишь чья-то расплывчатая тень.

– Это – телевизор?! – неожиданно спросила Ирина глубоким изменившимся голосом.

– Нет, я повторял уже, это – зеркало флорентийских зеркальщиков, чокнутых и страшно обозленных на всех своих потенциальных заказчиков, мастеров, – по-прежнему сквозь зубы процедил Борис Федорович, а рука его медленно потянулась к пистолету.

– Нет, это – телевизор! – убежденно повторила Ирина, цепко ухватившись тонкими похолодевшими пальцами за вспотевшее запястье генерала. – Он нагревается! Видите – экран делается ярче, наполняется изнутри светом, наше отражение исчезает, а вместо него появляется чье-то изображение! К нам кто-то летит!!! – девушка почти закричала и испуганно (испугавшись, прежде всего за рассудок) зажала хорошенький ротик изящной ладошкой.

Самое загадочное заключалось в том, что они, сами того не замечая, осторожно шагали навстречу зеркалу. Их отражения окончательно расплавились в амальгаме, раскалявшейся бело-голубым ослепительным пламенем.

Борис Федорович сначала интуитивно догадался, а затем почти сразу после появления страшной догадки, четко понял, что вот-вот должно произойти. Но понимание пришло слишком поздно…