Читать книгу - "Великий Дракон Т-34 - Константин Клюев"

Поспать, что ли, напоследок. Во сне и уйду окончательно. Куда – уйду? Куда?!! Нет!

Ковалев попытался дернуться и вырваться. Ничего. Не дернулся, не вырвался. Это мысль дергается и мечется внутри пустеющей, остывающей головы.

– Вот оно какое – ничего. Хотя, если я думаю про ничего – какое же это ничего? Спать, спать, хватит думать. Ух, слава тебе! Вот я иду по главной улице станицы с красным значком на рубашке. Приняли в комсомол, теперь направят учиться. Все в яблоневом цвету, все чисто вымыто дождем и сверкает. А вот и Лариса. Ох, и хороша: гладкая, холеная, свежая, глазищами так и стрижет. Ее прабабка Лукерья Кондратьева, сидевшая на желтой скамейке у крепкого куреня, прокаркала, глядя вверх: «Смотри, Сашок, бесы в пекло утащат. А ты брысь домой, егоза!» Лариса задержалась на пороге, давая собой полюбоваться, и исчезла беззвучно, совсем по-кошачьи…

Ковалев поздоровался с бабкой Лукерьей и прошел мимо. От воспоминаний о вчерашней любовной возне с Ларисой в пустой бане Кондратьевых он прибавил шагу, торопя ускорением такой еще далекий вечер. Скорее бы, скорее бы. Ох, и хороша Лариса! Он свернул в проулок, потом еще раз, поднырнул под нижние ветви приземистых яблонь и оказался в двух шагах от бани. В предбаннике было прохладно и тихо. Глубоко в бревнах скрипели неутомимые челюсти древесных жучков. Под их мерный скрип Саша и задремал, очнувшись от едва различимого шороха снаружи. Через миг в баню скользнула легкой тенью Лариса, и Саша схватил ее за плечи, притянул к себе. Девушка протянула руку и ощупью закрыла дверь на крепкий деревянный засов. Они начали с поцелуев, с молодым пылом продвигаясь все ближе к главной части вечерней программы. Саша сел на пол и потащил Лариску вниз, она с тихим смешком упала на него и продолжила исступленно целовать. На дверь вдруг нажали снаружи. Дерево затрещало, подаваясь нечеловеческой силы натиску. Лариса от испуга отключилась, обмякла и стала весить едва ли не вдвое больше, прижав Сашу к полу. Он пытался освободиться и броситься к двери, но тяжесть юной красавицы стремительно росла и стала совсем непомерной. Саше стало трудно дышать, а деревянная дверь уже была готова распахнуться и впустить чудовище, рвавшееся в предбанник с молчаливой яростью. Судя по скрипу и скрежету ржавых, в палец толщиной, гвоздей, выдираемых из гнезд, на дверь давили с равномерной, равнодушной и непобедимой силой. Так работал гидравлический пресс, отжимавший подсолнечное масло. Люди бы били с разбегу, резко, разбегаясь вновь и вновь… Дверь сорвалась, впустив тяжелый косматый сгусток тьмы. Тьма отшвырнула Ларису в сторону, как ненужную тряпичную куклу, и навалилась на Сашу, душа его и пытаясь одновременно затащить под широкую скамью. «Бесы в пекло утащат, Сашок». Накаркала, вещунья. В пекло не хотелось.

Ковалев выгнулся дугой и, собрав все силы, размашисто осенил себя крестом. Эх, грех комсомольцу креститься! От противоречия, взрывавшего фразу изнутри, Саша начал хохотать, вырывая запястья из вязких объятий тьмы, словно опешившей и несколько ослабевшей.

– Если бы они знали, что я еще и партийный! – Саша начал наносить удары в самую сердцевину яростного сгустка, но тьма раздвигалась, пропуская кулаки, и тут же сгущалась при обратном движении, не давая возможности замахнуться. Ковалев искал взглядом Ларису, но тьма не давала увидеть дальше носа. Саша рывком перевернулся на живот, спиной к атакующему демону, и резко ударил локтем назад, попав по чему-то твердому – раз, два, три. Наверное, по рогам попал. Теперь точно пощады не будет! Демон такого коварства не ожидал и взвыл. Саша ударил сильнее.

– Командир! Полегче! – орал бес голосом Мариса. Акцент был сильнее обычного; так было всегда, когда Эмсиса выбивало из колеи нечто особенное, нарушающее обыденный порядок вещей.

– Держи его, Ваня, я сейчас свет включу.

– Кого – держи? Я помогу, – рванулся Ковалев, но тьма вцепилась выше локтей и придавила спину чем-то твердым.

Щелкнул тумблер. Свет хлынул в глаза, привыкшие к темноте. Капитан зажмурился, с трудом повернул шею и посмотрел сквозь прищуренные веки. Лицо Мариса было покрыто копотью, но даже сквозь нее просвечивала необыкновенная бледность заряжающего.

– Товарищ капитан, это я, Марис.

– Марис, где мы?

– В танке, – латыш, похоже, пришел в себя, акцент исчез. – Ваня, отпускай.

Невидимые клещи разжались, и Александр вытянул руки вдоль тела, рывком перевернувшись на спину. Марис сидел, скрючившись, и держался за живот.

– Марис, тебя зацепило?

– Да, командир, твоим локтем, – заряжающий ухмылялся, но продолжал держаться за живот. – Здоров ты драться. Ваньке нос чуть не расплющил.

Глаза Ковалева привыкли к свету. Словно на фотобумаге начали проступать очертания орудийного прицела. Вместе с очертанием прицела вернулась и память о последних минутах боя. «Фердинанд»!!!

Ковалев прильнул к прицелу. Ничего не было видно, кроме белой мути. Похоже, прицел вышел из строя. Капитан на ощупь нашел и отодвинул задвижку люка, оглянувшись на заряжающего и механика. Иван вытирал разбитый нос тыльной стороной ладони, в то время, как Марис разгибался и сгибался в пояснице, успокаивая боль в отбитом командирскими локтями животе. Поймав взгляд Степаныча, танкисты юркнули по местам и доложили. Молчал один стрелок-водитель. Жив будет, даст бог.

Ковалев помедлил и открыл люк.

* * *

Вокруг все было подернуто густой белой дымкой, поднимавшейся от брони тридцатьчетверки, как если бы ее загнали с мороза в теплый ангар. Сквозь белый пар проступали разбитые туши немецких угловатых танков. Странная тишина оглушала Ковалева. Ему показалось, что он различает крики птиц и треск сучьев. Дымка таяла медленно, постепенно обнажая окрестности. Тени разбитых танков уплотнялись, приобретая объем и цвет скалистых отрогов, поросших кривыми деревцами и сиреневыми пятнами губчатого моха. Тридцатьчетверка находилась в неширокой лощине, зажатой между невысоких каменных нагромождений. Из людей никого не было. Ни наших, ни фашистов. Никого. На стволе сидела крупная ворона, встопорщив перья и превратившись в шар с клювом и когтями. Ворона посмотрела на Александра и снова втянула шею в теплую серую сферу, устало прикрывая глаза нижними веками.

Александр опустился внутрь башни и осторожно, стараясь не лязгнуть, опустил за собой крышку люка.

– Марис, что видишь?

– Молоко. Туман. Вот деревья какие-то. Странно, мы от леса далеко укатились.

– Ваня! Ты как? – Командир щелкнул тумблером. Толкать механика ногой не хотелось – Иван легко мог принять толчок за условный сигнал на случай отказа связи. Хватит уже недоразумений.

– Вроде бы цел! Нос почти в порядке, – отозвался в шлемофоне голос механика. Иван Акимыч Суворин изрядно гнусавил, и капитану стало неловко. – Витька еще не очухался. Я его в танк без сознания затащил.

– Сейчас я тебе помогу его на воздух вытащить! Марис, бери пулемет – и на броню. Прикроешь, – Ковалев откинул крышку люка и одним рывком вылез из башни. Ворона пожевала клювом и вытянула шею, разом опустив перья. Стало теплее.