Читать книгу - "Ведьмин дом - Павел Шушканов"

– Я отвезу вас к Марии Егоровне. Поживете там, пока я не выясню, кто это сделал. Долго ждать не придется, поверь мне.

Маша, закутанная в плед, сидела на табуретке и внимательно смотрела на них.

– Собирайтесь. Я отвезу вас и поеду в отдел.

Он вышел на крыльцо. Над далеким полем колыхался туман и сливался с серым небом. Дорога была пуста. Один ее конец упирался в лес, уводя в близкую Глинеевку, а второй вел подальше отсюда, от этих проклятых, богом забытых мест.

– За колокол, видимо, мне «подарочек» от Несторовны, – тихо сказал он. – Ладно, я тебе, старая карга, в дом его приволоку! Хватит с меня!

Он бросил окурок себе под ноги и направился к машине.

Перевести семью было не сложно. Сложнее теперь убедить их вернуться обратно в дом, который перестал быть крепостью.

Кирилл поцеловал дочку, поблагодарил Марию Егоровну за хлопоты и направился к машине. Конечно, следовало направиться в отделение, попросить приехать оперативников, вот только был ведь способ и попроще.

Он вернулся домой. Отыскал в сарае грязную пустую бутылку из-под дешевого коньяка, наполнил ее на две трети соляркой и заткнул горлышко куском тряпки. В мутном стекле кружились ворсинки и маслянистые пузырьки. Сквозь янтарное стекло жидкость казалась заключенным в сосуд огнем, который вот-вот вырвется наружу, разрастется, поглотит все, до чего доберется. Затем сел за руль, поставив бутылку рядом. Впереди замаячила, зашелестела знакомая дорога.

Через четверть часа он понял, что дорога и не думает заканчиваться. Она словно на бесконечной перемотке начиналась вновь и вновь – короткий отрезок в два километра, который он никак не мог преодолеть.

– Чур меня! Карга!

Он сильнее вдавил педаль газа, и машина швырнула комья грязи на обочину. Снова все тот же отрезок дороги, бесконечный для него.

Кирилл взглянул на янтарную бутылку.

– Не надейся, доставлю я тебе подарочек!

Прошло еще полчаса, но он не сдавался. В какой-то момент ему показалось, что он уже вырвался из заколдованной петли, но до боли знакомый указатель вновь пролетел мимо окна.

– Отлично!

Он притормозил и вышел. Дорога оставалась пустой в оба конца. Высокий лес шумел по обе ее стороны, словно части его перешептывались между собой.

– Ладно, не с тем связалась.

Он развернул машину и через сто метров выехал на еле заметную колею, примыкавшую к дороге. Раньше эта тропа вела к озеру, но после разлива от нее мало что осталось.

– Проедем! – подмигнул он ожидающей своего часа коньячной бутылке.

Машина прыгала на высоких кочках и грозила застрять в грязи, но упорно продвигалась вперед. От озера, если до него, конечно, добраться, вела колея получше прямо в Глинеевку.

Громко ругаясь, он гнал машину вперед, а дворники размазывали по стеклу комья жирной грязи. Скоро он совсем потерял дорогу и вынужден был остановиться.

Самая чаща леса, но тихо как в поле. Ни птиц, ни скрипа сучьев, только тишина и тяжелый запах болота в воздухе. Впереди колея еще была видна, но проехать по ней было бы очень сложно – дожди размыли глинистую почву, и сейчас тропа растекалась тремя глубокими мутными лужами. А справа был откос, на дне которого что-то темнело.

Кирилл подошел ближе и разглядел перевернутую колесами вверх машину. Это была большая иномарка, черная. Одну ее дверь оторвало совсем, все стекла были разбиты. В салоне никого, только аккуратно срезанные ремни безопасности болтались в пустых окнах. Судя по состоянию, машина пролежала тут уже около года.

Кирилл обошел ее вокруг, сфотографировал на телефон государственный номер. О находке следовало сообщить, вот только странным казалось, что никто до сих пор ее не обнаружил, даже хозяева, которые, судя по всему, остались живы.

– Чертовщина! – тихо сказал он и поспешил вернуться к своей машине.

Колея и правда вела к озеру. Лес расступился, и круглое карстовое озеро открылось перед ним, глубокое и холодное. В нем отражались небо и лес, как в огромном круглом зеркале.

Кирилл смотрел в его глубину с полусгнившего помоста, где под позеленевшими сваями плескались прозрачные мальки. И вдруг фрагмент за фрагментом сложный пазл последних дней стал складываться в его голове. Это была странная и дикая картина, в которой не было места только одной вещи – янтарной бутылке с соляркой на его переднем сидении.

– Поговорить надо, владыко, – сказал он и вернулся за руль.

Скоро дорога уткнулась в село. С этой его стороны хорошо был виден храм, на вершине колокольни которого стояла одинокая фигурка в черной рясе.

В близи храма он увидел странную картину. Алексей, путаясь в рясе и сыпля проклятьями, швырял камни в удаляющиеся в сторону леса фигуры.

– Только этого не хватало, – сказал Кирилл и не спеша направился к нему, оглядываясь вокруг. Как он успел заметить – колокола на прежнем месте уже не было.

Иногда в таком месте как Глинеевка наступает предел, и тогда ты уже не отдаешь себе отчета в своих действиях. Все зависит от того, насколько ты спутан мерзкой паутиной, тянущейся из дома на перекрестке. Либо ты вырываешься, не помня себя от ярости, и навсегда покидаешь гиблое место, либо паутина еще сильнее скручивает тебя. А потом – известно, что от тебя останется лишь оболочка, как от беспечной мухи в логове паука.

«Бежать ему надо», подумал Кирилл, глядя на плачущего у ограды старой могилы священника.

***

Прошло совсем немного времени, и Кирилл уже плакал сам, крепко сжимая в объятиях пятилетнюю дочку.

– Ну, ты видел, владыко? Ты слышал?

Алексей выглядел растерянным и смущенным.

– Это не я.

– Да какая разница, ты – не ты?! Ты слышал ее?

Кирилл бросился в дом и выволок оттуда ничего не понимающую Лизу.

– Маша. Она говорит!

Лиза только улыбнулась. Она всегда была очень сдержанной и спокойной.

«Потому и брак у нас как гранит», подумал Кирилл и крепко ее обнял. На его плечо падали мелкие капли.

Иногда и в Глинеевке бывают хорошие дни. И тогда вечер спокойный и тихий, даже ветра нет, а с неба не летит привычная холодная морось. Они сидели за домом на старой лавке. Щеки Алексея были очень красными после праздничного ужина, а Кирилл все вертел в пальцах сигарету и не решался ее зажечь.

– Подумываю бросить вот это вот, – он потряс сигаретой перед лицом священника, – говорят вредно. Сейчас не хотелось бы заболеть, не до этого теперь. Нужно наверстывать упущенное.

Кирилл улыбнулся.

– Я ведь почти не верил, что этот день когда-нибудь придет. Сколько усилий было, а все напрасно. А