Читать книгу - "Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская"

– Почему «ещё»?! – удивилась Воронесса.

Пришлось вкратце ввести её в курс дела, после чего мы приступили к тщательному разглядыванию берестяных грамот.

– А это нам на кой? – озадаченно прокаркала ворона.

– Суть этой методики в том, что каждый на самом деле рисует себя, отражая свои потребности, страхи и чаяния в несуществующем животном, – пояснила я.

– Мудро! – сказала Воронесса с ударением на последний слог. – Знатное колдовство! Но как ты с его помощью собираешься отравителя княжеского вызнать?

– Отравитель – это преступник. Он будет нервничать, злиться, а нервное напряжение, стресс, агрессию и другие особенности легко можно увидеть на рисунке, – высказала я свою гипотезу.

– Ну ты у нас голова! – восхитилась Воронесса.

– Мэ-э-э-этр сыска! – согласился с ней Бардадым.

– А бересты этой теперь километр целый, и всю надо изучить, а у меня свидания! – проворчала я.

– Тут, Ягуня, я твоему горю помогу! – важно задрав клюв, сказала Воронесса.

– Как же, интересно? – усмехнулась я.

– Свиданий у тебя два: одно точно с Пупсом, второе неизвестно с кем, и оба почти в одно время. На одно я пойду, на другое – ты, вот и управимся! – объявила ворона и добавила, заметив моё удивление: – Не волнуйся, в грязь лицом не ударю! Причепурюсь, обернусь, каркать много не стану. Ввечеру-то небось разницы и не приметят!

– А что? Это идея! – пробормотала я.

– Тогда, чур, я к Ванадию! – предложила Воронесса. – Очень он мне интересен! Вот что там по твоей методе пустота с глазами обозначает?

Резонный вопрос. Мне приходилось рассматривать самые разные рисунки по тесту, но глазастую пустоту ещё никто и никогда не изображал!

– Может, это символ его одиночества, отстранённости, – предположила я. – Он из-за травмы и отсутствия внимания Гориславы чувствует себя покинутым, опустошённым.

– Не опустошённый он, а шибко грамотный, стервец, сразу ясно! – не отступала ворона.

– Ме-е-е-е-етодически подкованный! – проблеял своё веское слово Бардадым.

– Да нет, не может он! Он же методики этой не знает! – возмутилась я.

– Да ты почитай, что он пишет-то! – подсказала Воронесса

Рассказ Ванадия, и правда, был занятным: «Название животного: Великий Пуст. Место обитания: везде и нигде. Чем питается: силой и знанием». Можно было предположить, что он не считает свой дом родным и всё-таки чем-то опустошён. Второй рисунок с приглашением на свидание был даже более оригинальным, чем тот, что создал королевич, и местами содержал элементы скрытой рекламы: «Название животного: Матрёш всем хорош. Где обитает: бродит по свету и по темноте, и все привечают и эти, и те». Очень хотелось узнать, кто же это такой. В общем, к вечеру из светлицы вышли две Бабы Яги, причём одна временами по-птичьи склоняла голову набок и любила складывать руки за спиной, как крылья.

Я вышла в темноту княжеского сада и принялась искать грушу, означенную в приглашении. В голове крутилась забавная частушка, очень подходившая для этого случая:

«Ой, залётка, брюки клёш,

Посидим под грушею.

Ты мне песни пропоёшь,

А я тебя послушаю!»

Груша действительно росла в этом саду. В темноте её угольно-чёрный силуэт казался зловещим, может быть, потому, что у меня уже было одно травмирующее (во всех смыслах) событие, связанное с этим деревом, да и вообще символично: Груша под грушей. Я обошла дерево по часовой стрелке, так и не обнаружив никакого ухажёра. Что ж это он, струсил, что ли? А может, это ловушка? От мысли об этом у меня по спине пробежал неприятный холодок, и в этот момент шелест травы, смягчавший звук шагов, возвестил о приходе неизвестного поклонника Бабы Яги.

Шаги приближались, но я никого не могла увидеть, хотя давно уже нервно озиралась по сторонам. Что, этот Матрёш шапку-невидимку на свидание нацепил?! Разве так с девушками (вернее с бабушками, то бишь с бабоёжками) общаться ходят?! А может, он вовсе не общаться идёт, а порешит меня на месте, и делу конец… Словно желая составить мне компанию, из-за туч выкатилась луна, заполняя ночь нереальным серебристым светом. Внезапно мне показалось, что груша стала отбрасывать тень, которая стремительно увеличивалась в размерах, будто наползая на меня. Я вспомнила, что в славянской культуре грушу почитали как женское дерево, символ любви и благополучия. Даже поверье было такое, что в тени этого дерева можно скрыться от злых духов, поэтому грушу часто сажали рядом с построенным домом. Так, может, она и от невидимых ухажёров защищает?!

Я со всей возможной скоростью помчалась под сень груши, и когда её раскидистая крона простёрлась надо мной, мне стало в разы спокойнее. По крайней мере, отсюда можно было долго держать оборону, прицельно кидая груши в противника. Вот только разгляжу его, и всё, первым же «снарядом» по лбу! Я сорвала увесистый спелый плод и вдохнула грушевый аромат, такой сладостный, но не приторный, простой, но не заурядный; наверное, так пахнет любовь.

– Грушенька, краса ненаглядная! – неожиданно позвал мягкий мужской голос, и сразу будто в самое сердце мне запал – до того он был располагающим: тёплый, густой, басистый.

Но моя рука отреагировала раньше, чем мозг. Плод, которым я так восхищалась, уже полетел в темноту на звук. Раздался глухой удар, а потом укоризненный возглас:

– Ну что ж ты делаешь-то?!

Через мгновение темнота вдруг преобразилась в орка, вернее, тот словно выпал из окружающей нас бархатно-чёрной ночи, сняв маскировку. Может, он умеет менять цвет, как хамелеон?

– А нечего честную Бабу Ягу в конфузы вводить! – проворчала я, виновато уставившись на приличную шишку на орочьем лбу.

Вот так я! Называется, бью редко, но метко!

– Я же сюрприз тебе сделать хотел, ну и знак подать тоже! – добродушно сказал орк, потирая ушибленное место.

Я вдруг ясно осознала, что он только что назвал меня по имени – «Грушенька», да ещё и «краса ненаглядная». Откуда этот орк мог знать моё настоящее имя? Это просто совпадение такое, или он ко мне, настоящей, а не к Бабе Яге на свидание пришёл?!

– К тебе, к тебе, девица! – весело посмеиваясь, подтвердил орк. – К тебе, к тебе, милая!

– Ты что, читаешь чужие мысли?! – возмутилась я.

– А что ж не почитать, коли они на лбу у некоторых написаны?! – подмигнул мне Рагне Стигг.

Я насупилась и деловито повязала на лоб платок, вызвав тихий смех орка. Мне и самой тоже было смешно: самый обычный зелёный громила в два счета «расколол» без