Читать книгу - "Подпольная империя - Дмитрий Ромов"

пике, из которого невозможно выбраться, даже в случае невиновности. Понимаете? Всегда лучше поговорить, чем молча прыгать с обрыва. Не ждите, когда мы заявимся с обыском. Поговорите с нами сейчас.

— То есть вы проникли на территорию предприятия, не имея законных оснований? — спрашивает дядя Юра.

— Ой, да бросьте вы, предприятие, тоже мне. У вас оборудование ещё не распаковано, а туда же.

— Ну, так о чём говорить, если ещё и работа не начиналась? — интересуется Платоныч.

— А работа может в любой момент начаться. Я пальцами щёлкну и работа закипит.

Платоныч усмехается:

— Я не про вас сказал, а про нас. У нас работа ещё не начиналась, а вы уже что-то там предъявить пытаетесь.

— Так давайте об этом и поговорим, — предлагает подполковник.

— Так мы вроде уже разговариваем…

— Верно, — соглашается мент, — разговариваем, но сейчас это больше похоже на пикировку, чем на взрослый разговор. А поговорить, в общем-то, в ваших же интересах.

— Ну, хорошо, — пожимает плечами Юрий Платоныч. — Государственные интересы превыше всего. Давайте.

— У вас же не частная лавочка, правда?

— Нет, не частная, — качает головой Платоныч, — но вы, наверное, и сами знаете. Говорите уже, чего надо.

— Здесь что будут делать в этом цеху?

— Пастеризовать сок и разливать.

— А сбраживать? — хитро подмигивает мент.

— Чего сбраживать? Сок? Такой технологии у нас нет. Не предусмотрено.

— Ну, — поджимает губы Самойлов, — допустим. А вот скажите, вы из чего соки будете делать?

— В основном из ягод. Черноплодка, смородина, другие сезонные плоды, пригодные для отжима. Сданный населением берёзовый сок тоже здесь будет разливаться. Здесь также будут изготавливаться компоты, желе и джемы. И летом ещё квас. Но это в другом помещении. Вся продукция будет направляться в нашу торговую сеть для жителей села.

— А в какую тару будете это всё заливать?

Он хитро прищуривается и ему под глаз садится бабочка. Ненастоящая. Это небольшое родимое пятно под левым глазом.

— В стеклянную. В основном, в банки.

— А зимой?

— Зимой производство также будет задействовано. Вы точно из ОБХСС? У нас ведь проект утверждён наверху, всё по правилам, так что напрасно вы в нём изъян пытаетесь найти. Если вы так интересуетесь нашим производством, приходите, когда мы запустимся, я вам экскурсию организую.

— А вот это что такое? — подходит Самойлов к перегонному кубу.

— Это, насколько мне известно, перегонный куб, — пожимает плечами Большак.

— Что вы говорите, как интересно. А для чего вам куб? Что перегонять, собственно?

— Ароматические эссенции будем делать для своих напитков. В период цветения. Заодно, для кондитерского применения. Но лучше вам будет поговорить с главным инженером предприятия. Я многих технических подробностей не знаю.

— Ясно всё с вами, — скалится посетитель.

— Не понимаю.

— Да тут и понимать нечего. Знаем мы всё. Будете тут алкоголь производить. Нелегально, разумеется.

Мы с Платонычем переглядываемся. Что это за театр абсурда, честное слово?

— Так, вам чего надо? — хмурится Большак. — Просто поговорить хочется или чего-то конкретного?

— Ага, конкретного. Коньячку бы стаканчик. Вы кому платите? Кто вас прикрывает?

— Родному советскому государству.

— Вот это правильно! И мы, как представители этого самого справедливого государства, как его сторожевые псы, теперь будем неустанно и неусыпно заботиться о вас. Металлические бочки, которые находятся у вас на складе, содержат спирт. И непростой, а виноградный. Из Армении. Вернее даже смесь виноградных спиртов возрастом до трёх лет. Спиртам меньше трёх, а вот вам дадут, в случае выявления нарушений гораздо больше трёх. Сами понимаете. Не маленькие. Но ехали эти бочки на Ликёро-водочный завод. А оказались у вас. Как же это объяснить?

— А можно на ваше удостоверение взглянуть? — вступаю я.

— А ты кто такой? — хмурится Самойлов.

— Я? — переспрашиваю я удивлённо, вроде как меня-то и без представления все знать должны. — Неравнодушный гражданин.

— Показывал уже, — надменно кривит губы обэхээсник. — А сейчас вот рассказываю. А кто не поймёт, пойдёт в тюрьму.

— И что надо делать, чтобы не пойти? — уточняю я.

— Загладить вину и заплатить налог.

— А как вы хотите, единовременно или регулярно? Ну, налог то есть, — интересуется дядя Юра.

— Ну вот, наконец-то начались правильные вопросы. Единовременный и регулярнй.

— Всего и побольше? — уточняет Платоныч. — И что взамен?

— Спокойная работа, полная безопасность, защита от судебного преследования.

Мы с Платонычем переглядываемся, и я едва заметно киваю. Он тоже кивает и говорит Самойлову:

— В принципе, мы не против. Сколько хотите?

— Пятнадцать сразу, — вступает спутник Самойлова, до сих пор хранивший молчание, — и по десятке в месяц. Это сначала. А дальше увидим.

— Грабёж! — моментально реагирует Большак.

— Нужно, чтобы вы подтвердили свои полномочия, — заявляю я. — А то пришли какие-то охрененные чуваки, которых никто никогда не видел и говорят, мол давай бабки. И чё? Может, лучше вы нам бабки дадите, а мы вас защитим?

— Обыск достаточное подтверждение полномочий? — угрюмо спрашивает Самойлов и лицо его искажает недовольная гримаса.

Надо же иметь такое невыразительное, скучное и пресное лицо. Это прямо талант или, вернее, дар.

— Ну, давайте, показывайте постановление.

— Когда я приду с постановлением, — мрачно объявляет он, платить будет поздно. — Тогда нужно будет дырку в затылке ожидать.

— А генерал Троекуров знает о вашей инициативе? — спрашиваю я, чуть наклоняя голову вбок.

— Генерала Троекурова уж нет давно, — поучительно-пренебрежительно отвечает Самойлов. — У нас сейчас другой генерал командует.

— Кто? — удивляюсь я.

— Х*й в пальто! Так что, насчёт бабок?

— Надеюсь, вы понимаете, что с собой-то такой суммы нет, — разводит руками дядя Юра. — Деньги большие, нужно собрать.

— Значит поедем на кичу. И будем там прохлаждаться, пока не случится чудо и не появятся бабки.

— Так просто физически невозможно предоставить вам нужную сумму сегодня.

— И вообще, откуда такие числа? Ещё ни грамма не продали, а деньги отдай такие, будто уже целый год успешно торговали.

— Завтра утром значит! — снова оживает при упоминании денег спутник Самойлова.

— Завтра только три тысячи смогу, — качает головой Большак. — Больше не найти. Остальное в рабочие дни.

Наши