Читать книгу - "Хроники Ликтора. Том первый - Максим Васильев"

Но почему-то я не двигался. Крутя пальцами в дырке кармана, я думал о том, что найти в этом городе такой раритет, как нитки с иголкой, будет сравни чуду. Просто стоял на сером мраморном крыльце Эфеса и смотрел в небо. Сквозь туман я едва различал солнечные фермы, которые спускались на землю. Это напомнило мне о детстве, когда я любил наблюдать, как огромные конструкции с солнечными батареями наполнялись горячим воздухом и взмывали в небеса. Помню, как сидел на плечах деда, а он рассказывал, сколько калорий энергии способен аккумулировать тот или иной аппарат за двенадцать часов полёта. Как отличить аэростат от стратостата? Какие из установок предназначены для ловли молний или передачи сверхбыстрого ГОЛОНЕТа? А некоторые летающие агрегаты при помощи нагревательных элементов из алюминия и вовсе были способны синтезировать питьевую воду чуть ли не из воздуха! Раньше для топлива таких машин использовались взрывоопасные газы и жидкости, а теперь более «мирные» электрические генераторы, заряжаемые энергией солнца и ветра. Дед всегда рассказывал что-то новое. Возможно, он даже больше разговаривал сам с собой, но мне нравилось слушать его рассуждения и сравнения двух разных миров. Он вырос в эру Илона, в этом городе, когда он только зарождался, но отчего-то очень много знал про мир Древних. Возможно, он единственный, кто говорил без брюзжащей желчи про ту эпоху, в том числе сетуя на малый перечень летательных аппаратов. Он связывал это с развитием безотходного топлива и страхом людей. Ведь до эры Илона множество изобретений были созданы лишь для того, чтобы нести смерть. Смерть не только людям, но и ареалу их обитания. Поэтому «стрекозы» нравились нам обоим. Деду, как он говорил, за простоту воплощенной идеи и боевую недееспособность, а мне – за сверкающие крылья.

За столько лет ничего не поменялось, и я все так же мог заворожённо глазеть на блеск огромных «стрекоз». Изменилось лишь одно. В детстве мне нравилось наблюдать, как они взмывают навстречу солнцу. Сейчас же я ощущал странное удовольствие от вида спускающих воздух аэростатов, медленно тянущихся к земле из-за тяжести заряженных батарей.

Нарастающий звук шагов вырвал меня из пучины мыслей. Если бы я повернулся посмотреть, кто это, то точно перестал бы считать себя Ликтором. Она встала слева от меня, шумно вздохнув носом.

– По крайней мере, они добились своего. – Вырвалось у меня.

– Пусть так. Благодаря вам, девочка со временем, возможно, переедет в «Центральный круг», – тихо произнесла Лина. – Но одна.

– Они знали, что может произойти. В Резолюции всё прозрачно написано. Нужно было думать до того, как получать разрешение на ребёнка.

– Вы правы, но… – кадет явно не хотела продолжать свою мысль, видимо боясь, что я опять сорвусь.

– Нет чувства, что свершила справедливый суд? – я посмотрел ей в глаза.

– Вроде того, – едва кивнула кадет, – странно осознавать, что такая мразь, как Гочи́, стоит вровень с этими запутавшимися людьми.

– Этому способствует масса причин. Поэтому, как я и говорил, если тебе такое не по нраву – эта работа не для тебя.

– Спасибо за беспокойство, но я не откажусь от слов, сказанных в той забегаловке – я стану Ликтором. – Теперь и Лина смотрела прямо мне в глаза.

Упертая, зараза. Я отвел взгляд и вдохнул полной грудью осенний промозглый вечер.

– Завтра с утра я буду допрашивать Гочи́, советую перед этим освежить в памяти увиденное тобой за сегодня. – Секунду я еще смотрел на Лину, не зная, как попрощаться.

– Значит, до завтра, сэр? – первой прервала паузу Лина.

– Пока, кадет. – Девушка еще мгновение смотрела на меня, потом кивнула и направилась в сторону монорельса.

Я стоял у машины, кутаясь в плащ, и провожал её взглядом. Странное чувство вызывала у меня эта Лина Эбберт. Любопытство. Мне отчего-то стало любопытно. Впервые за долгое время.