Читать книгу - "Охота на некроманта - Саша Молох"

При ярком электрическом свете получилось рассмотреть его в подробностях.

Этот клиент был красивым.

Настю всегда удивляло, как из обычного, по сути, покойника и, мягко говоря, не сильно эстетичной второй формы выворачивается такое.

Иногда третья форма была чистым произведением искусства. Или ночным кошмаром авангардиста. И неважно, сколько ног в наличии. Не зря же античные скульпторы ваяли своих богов, беря за основу именно вставших.

У кого-то из древних есть даже целая глава в мемуарах, посвященная тому, как для изготовления статуй для дворца были убиты и подняты семь воинов-олимпийцев. Статуи и вправду вышли — загляденье: атлеты вывернулись на четыре ноги, в собачью форму — мужские тела с львиными лапами. Сфинксы. Заодно и с жертвоприношением разобрались, когда вставшие разрушили клетки и погуляли по дворцу. Совместили приятное с полезным. Кстати, больше не рисковали. Вплоть до Ренессанса. Ваяли чаще всего с фантазий да с зарисовок некромантов.

А теперь вот зарисовка курицу разогревает.

В тепле броня высохла и посветлела. Стали заметны детали. Да, больше всего клиент походил на рыцаря — ну, если бы рыцарь и доспех вдруг стали единым целым. Пластины были и защитой, и кожей одновременно, истончались только у шеи, придавая ей подвижность. Корона, высыхая, спрессовалась плотно, прижав то, что казалось волосами, к голове.

Лицом вставший походил на картинку-гравюру — линии четкие, резкие, точно рубленные: скулы, надбровные дуги, крылья носа. Гладкие, серо-бронзовые. Дополняли все яркие зеленые глаза, которые при электрическом свете чуть потускнели и перестали отсвечивать. Моргать вставший не мог — век у него было.

Пришлось смириться с сюрреализмом на собственной кухне и заняться собой: щеголять перед вставшим замотанной в розовое полотенце было неловко, да и перед людьми, которым потом тело осматривать, неудобно.

В итоге готовы были одновременно — Настя, переодетая в джинсы и футболку, и кулинарный шедевр. Вставший неловко сгрузил макароны на тарелку, погнув при этом сковороду, шваркнул рядом хлеб и миску с салатом. Потом за шкирятник усадил Настю на табуретку и показательно ткнул бронированным пальцем в тарелку.

Сам уселся напротив и с видом бывалой бабушки начал сверлить взглядом недокормленную внучку. Насте кусок в горло не лез от такого пристального внимания. Она осторожно отложила вилку и, уставившись в макароны, приготовилась поговорить.

Вставший успел первым. С явным трудом вытолкнул из себя:

— Не трону. Слабая. Ешь, — тут клиент закашлялся и выплюнул в подставленную ладонь ком земли. И, кажется, еще гравий.

Настя поняла, что уже не голодна. Совсем. Ни капельки.

— Там буду, — рыкнул вставший и мотнул головой.

Отросшие мокрые патлы, которые не прижимала костяная беспрестанно растущая корона, хлестнули по щекам. Еще раз начальственно ткнул пальцем в тарелку и вышел из кухни. Двигался бесшумно и мягко, как огромный кот, хотя весил, наверное, больше сотни точно. А как называют огромных кошек? Правильно, Анастасия, тигры. И тебе на нем верхом скакать, покуда не скинет и не сожрет.

— Макароны, — сама себе напомнила Настя. Еще не хватало, чтобы внутренний голос тут Луку копировал. — Помирать лучше на сытый желудок.

Очнулась она, ставя пустую тарелку в посудомойку: видимо, уровень стресса был настолько высок, что порция, рассчитанная на двух здоровых мужиков, влезла в одну худую некромантку.

Настя вытащила с полки пару чашек, кинула внутрь пакетики с чаем, сгрузила их на поднос, добавила сахарницу и пошла изображать радушную хозяйку перед покойником. Он-то ухитрился позаботиться о ней уже четырежды: с погоста вынес, домой дотащил, в квартиру запихнул, поесть приготовил. Даром что вставший.

Последний раз по отношению к Насте столько заботы проявлял ее парень. Правда, там все радостные события — тоже числом четыре — растянулись на три месяца и закончились попойкой с подружками и мрачными выводами.

Так что пусть будет чай. С сахаром. И печеньем. Шмякнув на поднос пачку крекеров, Настя решительно потащилась в комнату — благо в квартире, кроме кухни, санузла, прихожей и комнаты, больше прятаться было негде. По мере приближения к двери уверенность таяла, в итоге на пороге она застыла совсем уж жалко — с подпрыгивающим в руках подносом, на котором истерично позвякивали чашки.

Вставший сидел на полу, обложившись ее учебниками и тетрадями. Он распотрошил все, что было связано с работой. Запасы составов, листы с пентаграммами, блоки глины, законченные тренировочные покрышки с занятий, почеркушки на салфетках — все равномерно расположилось вокруг него.

На коленях он держал раскрытый справочник по некроделу Федорова, издание последнее, исправленное. Настя в свое время в него заглядывала только для списывания тезисов — талмуд был настолько всеобъемлющ и подробен, что сон накатывал на втором абзаце. И согласитесь, есть разница между сказанным на лекции «печатай покрышку хлопком, словно комара бьешь» и написанным у Федорова «при изготовлении начальной формы младшей закрывающей пентаграммы в физическом исполнении, так называемый аверс, применять значительные физические усилия нецелесообразно».

Вставший бросил на Настю короткий взгляд исподлобья и ткнул пальцем в диван, приказывая сесть и не отсвечивать, а потом заметил поднос у нее в руках. На неподвижном статуэточном лице промелькнуло что-то вроде удивления, во всяком случае, броня на лбу приподнялась вверх.

— Это чай. Ты гость, и я принесла тебе чай, — пояснила Настя, уже устав от идиотизма, происходящего вокруг, но покорно опустилась на диван. — И печенье.

Вставший издал какой-то странный звук, что-то вроде кашля. Может, засмеялся или опять чернозем внутри застрял. Потом встал с пола и уселся рядом с Настей, засыпав обивку застрявшей между пластинами землей.

Теперь, когда первый ужас немножко отпустил, Настя нашла в себе мужество не шарахнуться в сторону, а остаться на месте и внимательно рассмотреть клиента.

Вставший, скорее всего, был молод. И да, определенно очень красив. Костяных королей до этого приходилось видеть только на картинках. Последнее изображение, которое попалось на глаза, было из тридцатых годов — в Париже у местных упокойников что-то пошло наперекосяк. Мутная фотография широкоплечего существа с огромной короной на башке, которого на расстоянии сопровождали два сгорбленных семируких валета. Подойти ближе и сделать четкий снимок фотограф не рискнул, ему и за такой-то памятник следовало поставить.

Видео с остальными формами нежизни существовали: арахны, змеи, звероформы. Да, и еще замыленное черно-белое видео с Малым червем. Кстати, от первоначальной внешности клиента тут ничего не зависело. Бабушка-филолог, уж на что божий одуванчик, а вывернулась в волчье подобие.

А тут — король. Редкий случай, когда тело почти полностью остается человеческим. С излишествами, безусловно, но без явных дополнений.