Читать книгу - "Блудный сын, или Ойкумена: двадцать лет спустя. Кннига 3. Сын Ветра - Генри Лайон Олди"

– Молодого. Ну, они там все молодые, других не держат. Красивого. Если что, сама выберешь.

– И что он будет со мной делать?

– Мысли читать, – буркнул Боров. – У тебя же есть мысли?

– Есть одна.

– Вот её он и прочтёт. Детка, что ты обычно делаешь с красивым молодым парнем?

– А, так ты сутенёр…

Мирра успокоилась. Ситуация свернула в привычное русло – и тут же плеснула на берег кипящей волной:

– Я сутенёр?! – Боров побагровел. – Детка, я твой выигрышный билет! Слушай и не перебивай: мы находим тебе телепатика…

– Ну, находим.

– Ты идешь с ним на пару дней…

– Ну, иду. Мне шестьдесят процентов от заработка!

– Никакого заработка! Ты идешь с ним бесплатно. Не переживай, я всё компенсирую. Ты пьёшь таблетки для зачатия…

– Что?!

– Таблетки, – Боров достал из кармана упаковку. – Для зачатия.

– Чьё производство? Борго? Хиззац?!

– Ларгитас.

– Ого! – Мирра присвистнула. – Хорошо, я обзавожусь ребёночком. Что дальше?

Официант принес лосося и барабульку. Расставив еду, он щелкнул пальцами – и откуда ни возьмись объявились вино с водкой. «Мама Акула» умела удивить клиентов. Мирре официант налил первой – на донце бокала. Дождавшись, пока девушка попробует и кивнет, официант налил игристого до краев, так, что шапка пены чудом удержалась наверху.

Боров потянулся к графину и налил себе сам. И выпил сам, и по второй налил. Нервы что-то расшалились, да.

– Мы фиксируем зачатие, – сказал он, когда официант ушёл. – Это обязательное условие.

– Где мы его фиксируем?

– На станции прекрасный медблок. Он укомплектован квалифицированным персоналом. Детка, наша медицина – лучшая в Ойкумене.

– Ты сказал, три дня. За три дня мне никто не поставит точный диагноз.

– Двенадцать часов. Я выяснял: наши гинекологи определяют, есть зачатие или нет, через двенадцать часов после полового акта. В благоприятных случаях – через шесть часов с половиной. Зигота формируется, становится бластоцистой… Ты знаешь, что такое зигота?

– Нет.

– Я тоже. Так написано в инструкции к таблеткам. Короче, фиксируем и улетаем. Останавливаемся здесь, на Тилоне. Ты…

– Я высаживаюсь? Лапочка, ты псих. Ты хочешь продать моего ребеночка на органы? А, поняла! Ты хочешь шантажировать молоденького телепата! Мне шестьдесят процентов! Ну ладно, сорок…

– Никакого шантажа. Ты никуда не высаживаешься, ты остаешься на борту. Я обращаюсь к капитану с просьбой зарегистрировать наш брак…

Мирра кашляла долго, надсадно. Смуглое лицо девушки приобрело синюшный оттенок, из носа потекло. Боров даже забеспокоился. Еще задохнётся! Наверное, косточка в глотке застряла.

– Брак? – тихо спросила она, когда вновь обрела дар речи.

– Брак.

– Законный?

– Законный.

– Ты, небось, и колечко приготовил?

– Небось.

Сарказм вопроса обидел Борова. Он полез в карман и достал коробочку из красного бархата в виде сердца. Откинул крышку, показал Мирре тоненькое колечко белого золота. В розетке блестел темно-синий сапфир.

– Сейчас не дам, – предупредил он. – Только на обратном пути: здесь, на Тилоне. После фиксации зачатия. Как моя жена, ты оформишь вид на жительство. Жить будешь на Ларгитасе, со мной, там же и родишь. Ребенка я усыновлю…

– Зачем?

– Ну да, конечно. Ты права, детка. Ребенок родится моим, по закону. Телепат не считается, он так, погулять вышел. От экспертизы мы откажемся. Они не могут, если без разрешения…

– Потом ты меня выгонишь?

– За кого ты меня держишь?! Мы будем жить долго и счастливо. Ты слыхала про антиса? Про первого ларгитасского антиса?

– Слыхала.

– Ты в курсе, что я, считай, его отец?

– Ты Сандерсон? Ты же говорил: Вандерхузен!

– Я Вандерхузен. Это я познакомил Гюнтера Сандерсона с Миррой Джутхани. Я их познакомил, а они сделали антиса. Мы с тобой сделаем второго. Я знаю рецепт, я им свечку держал! В каком-то смысле…

– Рецепт?

– Брамайни-автостопщица. Станция на Шадруване, рядом с Саркофагом. Случайная связь с телепатом. Поняла?

– И это всё?

– Нет, не всё. Ещё травка.

– Какая травка?

– Неважно. Ты куришь?

– Курю.

– Вот и покуришь перед сексом. Я тебе сверну косячок, ты и покуришь. Ты вообще понимаешь, как тебя назовут? Мать второго ларгитасского антиса! А если первого не поймают, наш сын выбьется в первые. Да мы утонем в деньгах! Лосось на завтрак, устрицы на обед! Ты откуда родом, с Чайтры?

– Нет, с Пхальгуны.

– На Пхальгуне тебе памятник поставят. И на Чайтре поставят. В ножки поклонятся, лишь бы ты вернулась. А мы им: накось выкуси! А мы на Ларгитасе, на всем готовеньком! Антисовы папа с мамой, понимать надо! Детка, ну что ты ломаешься?

– Я?

Мирра встала. На глазах девушки блестели слёзы.

– Ноги буду мыть, – твердо произнесла она. Взгляд её прояснился: взгляд истинно верующей, обращенный на Мать Шриджу, божество удачи. – Ноги тебе буду мыть и воду пить. Если сделаешь, как сказал, я на тебя молиться стану.

– Вина! – заорал Боров. – Еще вина! И водки.

Никогда он не был так счастлив, как сейчас.