Читать книгу - "Люди полной луны - Александр Экштейн"

— Я поддерживаю, — вставил свое слово Слава Савоев и снова впал в дрему. Он был после ночного дежурства.

Городская община кришнаитов уже целых полгода писала на Басенка и Савоева жалобы во все мыслимые инстанции и даже далай-ламе в Индию. Они обвиняли их в беспредельщине по отношению к верующим, а всего-то и делов, что двух кришнаитов Басенок и Савоев задержали за незаконные валютные операции с применением фальшивых долларов и они отправились в зону с законным трешником.

— Не мути, Степа, — отмахнулся от предложения Басенка Самсонов. — Не нравятся тебе кришнаиты — это ясно, но к данному делу ты их не пристегивай, не выйдет.

— Да, — уточнил на секунду проснувшийся Савоев. — Не выйдет.

— Итак, Ольга Останская! — провозгласил Самсонов и с интересом посмотрел на Игоря Баркалова.

Игорь раскрыл папку и стал докладывать:

— Ольга Останская училась в девятом классе тридцать второй школы. По словам классного руководителя, учителя физики Шаповаленко Анатолия Григорьевича, и других педагогов, она была дисциплинированной и прилежной ученицей, хорошо одевалась, нравилась мальчикам, занималась общественной работой и была старостой класса… — Игорь перевел дыхание и вновь скучным голосом забубнил: — По словам родителей, была послушной, веселой, ласковой, доброй и умной дочерью. Это по словам родителей, — как бы отмахнулся от характеристики Игорь Баркалов. — По словам соседей, обыкновенная, хотя и красивая, девочка, вежливая и отзывчивая, никогда позже часу ночи домой не возвращалась…

— Ничего себе девочка! — восхитился сразу же проснувшийся Савоев. — И где же она до часу, интересно, шлялась?

— Слава! — стукнул ладонью по столу Самсонов и, кивнув, инспектору, сказал: — Продолжай, Баркалов.

— Так, значит… — откашлялся и воодушевился Игорь. — Эта хорошая, ласковая и дисциплинированная девочка за два дня до своей случайной гибели в бассейне завода «Прибой» попала в поле зрения оперативников из первого отделения, курирующих гостиничный комплекс «Темеринда». Они обратили внимание на новую девочку под кличкой Школьница, которая обслуживала шведов и контролировалась братьями Рогонян. Только они хотели взять ее и братьев в оборот (ее — как несовершеннолетнюю потерпевшую, а братьев — за растление несовершеннолетней), как она исчезла из поля их зрения. Оперативники успели ее сфотографировать, и я по фотографии опознал Школьницу. Это была Ольга Останская.

— Ни хрена себе! — возмущенно вскрикнул Басенок. — Ты почему мне не сказал об этом? Друг называется!

— Ренегат, — подтвердил перевозбужденный Савоев.

— Вы меня сегодня до доклада видели? — спросил у друзей Игорь.

— Нет, — успокоился Степа Басенок.

— Так, издалека, — неопределенно помахал рукой в воздухе Савоев.

— А вчера я сам этого не знал, ясно?

— Понятно, — поставил точку Степан и тут же, потеряв интерес к кришнаитам, предложил: — А что, если братьев Рогонян втихаря свинтить и утопить в канализации где-нибудь? Я думаю, нормально может получиться, и вообще…

— Степан! — стукнул ладонью по столу Самсонов и резюмировал: — К следующему понедельнику жду конкретных результатов. Можете идти.

Три оперативника уныло покинули кабинет начальника.

Луна была похожа на яблоко, выращенное в саду у Бога, и, несмотря на вопиющую банальность такого сравнения, это действительно так. Она по-прежнему напоминала яблоко, имеющее непосредственное отношение к разбросанным по всей территории бесконечности яблоням.

За шесть лет работы в уголовном розыске стало совершенно понятно, что со временем Игорь Баркалов станет классным сыщиком. А Слава Савоев, как бы так помягче выразиться, был в принципе талантливым и нестандартным молодым человеком с элементами живописного разгильдяйства, которое, как это ни странно, помогало ему в работе…

Луна — таинственное яблоко, выращенное в садах бесконечности, и южнорусский город на берегу древнего моря были если и не прямыми, то, без сомнения, косвенными творцами судьбы Игоря, Степана и Славы. Впрочем, как и всех остальных жителей этого удивительного города.

«Братья» Рогонян на самом деле не братья, а однофамильцы, занимающиеся общим криминальным бизнесом — сутенерством. Сама идея этого бизнеса, напоминавшего профессию, неизбывна, как дыхание живого человека, и безнравственна, как сам человек. Сутенер — нечто среднее между Пигмалионом, Нарциссом, властелином гарема и Гобсеком, которые затерялись в современности и получили образование по порножурналам. Если еще проще, сутенер — это политик с нездоровой тягой к гипертрофированной эстетике. Но «братья» Рогонян, однофамильцы неопределенной национальности, под это определение не попадали. Как не попадали под него и все остальные сутенеры советского розлива, потому что специфика наших бывших имперских просторов не позволяла стать сутенерам на путь сутенерствующего Запада в силу не до конца осознанных, но конкретно болезненных возмездий со стороны не совсем цивилизованного населения южнороссийского воспитания.

Отдельная и совершенно невменяемая субстанция мистической части бесконечности, женщина несет в себе частицы бликующей насмешки. Насмешка, без сомнения, принадлежит Дьяволу, но вот ее бликование имеет прямое отношение к Богу, и поэтому чародейское пророчество о том, что Бог, Дьявол и женщина состоят в сговоре, отрицающем сообщничество, вполне обоснованно.

Оля Останская попала под опеку «братьев» Рогонян неисповедимыми путями эмоционального характера. Уже в десять лет в Оле было нечто такое, что смущало мужчин. Это нечто было хорошо знакомо мужчинам, и от этого их смущение было сродни панике. Им казалось, что в них заложен безобразный порок.

Тридцать вторая школа, где училась в девятом классе Ольга, находилась в Октябрьском районе, который в городе был известен под более старинным названием Собачеевка…

Города, в которых нет обширного частного сектора, — ущербные города. Люди, выращенные в многоэтажных коробках, — это люди, склонные к сообществу на основе «сиамственности». Они так зациклены на привычках и повторении друг друга, что все остальное многообразие снующих вокруг них миров видят лишь в форме предположений, а невозможность совокупляться в этих мирах вызывает у них насмешку и вполне обоснованное чувство враждебности.

Огромный, портовый, классически южнорусский город был наполнен частным жилым сектором под самую завязку. В эту наполненность попадал и Октябрьский район, внутри которого находилась тридцать вторая школа, где некогда в девятом классе училась Оля Останская.

Когда в гости к Останским приходили друзья родителей и десятилетняя Ольга, по-детски непосредственно вскрикнув, радостно бросалась к ним на шею, гости мужского пола чувствовали, как от этого объятия их консервативная, здоровая нравственность дрожала, пятилась и воровато оглядывалась, а их жены как-то странно косились на ребенка и поспешно отводили мужей подальше от нее. Женский инстинкт предупреждал их, что детство Ольги приняло опасные таинственно-чувственные формы.