Читать книгу - "Лесная ведунья. Книга первая - Елена Звездная"

Дальше была беззвучная сцена. Я молча развела руками, намекая на то, что «Мужики, а вы не охамели?!». Мужики же посмотрели сначала на небо, удостоверились, что как бы не сумерки вовсе, а вполне себе утро, потом уже с удивлением воззрились на меня.

– Упыриха? – сиплым прокуренным голосом недоуменно спросил глава могильной бригады.

– Ведунья. Лесная, – сообщила я, пребывая в ярости.

– Такую не знаю, – признался главный копатель, почесав затылок. – Но голос молодой, звонкий, стало быть, девка обычная.

Это я-то обычная?!

– Токмо страшная очень, – добавил он же. – Сходи, умойся, что ли. А еще нос у тебя кривой.

Чуть клюку не обронила. А потом вспомнила – амулет голосоизменятельный активировать забыла. Нет, ну денек сегодня явно не задался.

В общем, амулет активировала, нос поправила и прямо спросила:

– Бежать хотите быстро или очень быстро?

И на сей раз от гласа моего даже листва затрепетала. А мужики ничего, переглянулись только, кожухи свои поподнимали, отряхнули старательно и обстоятельно, на себя надели, да и главный сказал:

– Зачем же бежать? Так и вспотеть недолго. Так дойдем, потихоньку-помаленьку. Потихоньку оно завсегда верней, чем по лесу сломя голову нестись. Да и лес ведь заговоренный, даже ведунья лесная есть…

И тут мужики, а было их семеро, на меня воззрились повторно. Сообразили, наконец.

– Брысь! – прошипела я, ударяя клюкой оземь и открывая им тропу короткую, что сразу из лесу моего вела.

А то мало ли, вдруг еще шагов через двести у них опять ответственно-копательный инстинкт проснется.

Но не тут-то было. Мужики взяли и… обиделись.

– Да ты чего, ведьма лесная? Мы тебе что, котейки приблудные, что ли?

– Хм, – нос опять поправила и добавила зловеще: – Ну это не я, это вы сами придумали!

И смело магией этих любителей дел лопатных под их изумленное междоусобное мяукание. Может, и не котейки, конечно, но до полуночи окромя «мяу» ничего сказать не смогут. Ибо нечего в моем лесу ямы копать да со мною же спорить!

И вот восстановив справедливость с копателями, я пошла разбираться с их нанимателями.

* * *

Вообще разбираться ни с кем не хотелось, хотелось к дубу Знаний, книги забрать да в избе схоронить, чтобы уж потом, опосля всех дел лесных, посидеть с чайком и свечкой, почитать на досуге, отдохнуть там.

Но, увы!

Так уж вышло, что у нас, ведуний лесных, имеется кодекс гостеприимства. Перекочевал он к нам не то чтобы очень давно, я лично вообще по сей день понять не могла, зачем оно нам все вот это, однако же кодекс обязывал принять гостей с почестями. Нет, никаких в избу пустить, накормить, в баньке попарить уже не было, не прошлый век, но вот уважение проявить, принять, дары как минимум посмотреть – этот кодекс обязывал. Жаль гостей больше не надо было кормить, а то я по первости и пирог из свежей зелени с гусеницами живыми да отборными, и земляной пирог с червячками довольными, и салат из мухоморов с поганками с большим удовольствием готовила. Червячки с гусеницами сами приползали, порой под шумок к ним и змеи примыкали: повеселиться это каждый завсегда рад, и не важно, насекомое ты или иное ползучее существо, чувство юмора оно всех объединяет. Но полгода назад правила приема гостей в Заповедных лесах изменились, только вот являться все равно было обязательно.

Ну я и пошла, куда деваться-то.

Шла мрачно и решительно, во-первых, за могилы было обидно, во-вторых, весь день мне, гады, испортили. И, в-третьих, не надо в мой лес лезть, когда у меня настроения нету! А у меня его уже нету!

«В кустах малины схоронилися», – прошептал мне ветер.

Это в тех, откуда самый лучший вид на могучий дуб, под коим ловушку вырыли? А, вижу-вижу, и яму, травяным настилом покрытую, и пень, откуда-то приволоченный, на коем бусы рябиновые, бусы черные каменные, бусы белые жемчужные. Не поскупились на подарки. И на ямокопателей не поскупились тоже… Ну да ладно, с могильщиками разобралась уже, теперь можно и на заказчиков позлиться.

– Кхе-кхе, – начала я, приблизилась к третьему повороту от могучего дуба. – Ой, чую-чую, духом человечьим пахнет…

И тут у меня глаза заслезились. Здесь духом-то человечьим не просто пахло – разило, да так, что и с ног сшибить могло! По ходу они тут не только могильщикам от души наливали, но и сами делу питейному оказались не чужды. Причем, судя по перегару, пить со вчера еще начали, то есть… Опытные, что ли?

Тут все дело вот в чем – у короля нашего Полесского, чтоб его приподняло да и бросило, и разов так двадцать, планы появились завоевательные. И так он к этому делу страстно подошел, что позаканчивался быстро мужик военный, вот король за невоенных и взялся. И коли старший сын – того в покое оставляли, на развод так сказать, в смысле для разведения, чтобы не кончились парубки-то, а то военных планов у короля было лет так на тридцать вперед, так что он на будущее думал сразу. А вот сыновьям вторым, третьим и так далее, тем следовало явиться по месту сбора и отдать дань отечеству, только знали все, что монарх у нас к делу военному неприспособлен, воинов своих не бережет, а еще скуп до неимоверного – порты и то под расписку отдает, а жалованье так вообще не платит. В общем, не желал люд честной идти на войну, ну никак не желал. Думал король, думал и вот что придумал: «А те, кто ведьм обученных в жены возьмет, от военной службы освобождаются».

Обученные ведьмы закончились очень быстро, и в основном путем переселения в иные, менее матримониально настроенные королевства.

И тогда король новый указ издал:

«А те, кто дев водяных в жены возьмет, от военной службы освобождаются».

Вообще расчет монарха был на то, что простой люд смекнет, что уж лучше на войну, чем такой брак, но король просчитался, и сильно. Потому как, с одной стороны, мужики предпочли русалок военным походам, а с другой стороны – водяным дело сие не понравилось, и пару недель король, решивший случайно в озере городском искупаться (ну случайно очень переброшенный через то озеро мост каменный прогнил и поломался, совсем случайно), радовал подданных двумя внушительными синяками на все лицо. Водяные ребята суровые, их вообще лучше не злить.

Закон про дев водяных изменен был в тот же день, пока еще глаз второй, которому меньше досталось, не заплыл у короля. Но потом-то его монаршество давай дальше думать. И вот ничему его жизнь не учит, вообще ничему, и издал он такой закон:

«А те, кто дев лесных в жены возьмет, от военной службы освобождаются».

А нас, лесных ведуний, мало того что мало совсем от природы существует, так еще и доброму большинству из нас лет за сотню как минимум. И, казалось бы – кому на старой карге жениться захочется, но, увы, желающие нашлись. Не из простого народу, те здравомыслием отличались, а вот вторые сыновья помещиков, баронов и прочей знати здраво рассудили, что жена не стена, можно и подвинуть, благо денег на полюбовниц хватает, и давай хватать дев лесных, даром что столетних.

И деваться-то нам некуда особо – кодекс гостеприимства тех, кто по правилам пришел, обязывал нас явлением своим уважить да дары хотя бы посмотреть, а дальше уже можно было от ворот поворот, за шкирку вышвырнуть прочь, клюкой погнать тоже можно… Но суть-то в том, что простой люд так прогнать-то можно было, но эти-то приходили с магами. И вот тут-то начиналось…

Ладно я, я злые намерения за версту чую, а обычным хозяйкам леса приходилось несладко. И дары бывали зачарованными, и бусы обращались кандалами, и платки падали сетью, ноги сковывающей. А дальше путь недолог – убежать из лесу Заповедного завсегда проще, чем в него зайти, если лесную ведунью схватить удастся.

Но это ведунью обычную, а меня лучше не злить. А они разозлили.

И я вышла из тени дуба, одним шагом, медленно и страшно. А за мной тьма лесная сгустилась, образ дополняя. Ой и страшна я была, а уж зла-то как!

И тут из кустов раздалось:

– А это точно морок или она и вправду такая страшная?

– Это морок.

Голос