Читать книгу - "Андер. Книга первая - Виктор Викторов"

Врач уехал, а участковый, притоптав наполовину недокуренный бычок, не спеша направился к единственной свидетельнице — продавщице круглосуточного ларька, которая последней видела покойного Чернова живым.

Глава 1

Открыв глаза, я на несколько мгновений замер. Взгляд упёрся в высокий светлый потолок, слишком уж высокий для современных лечебных учреждений.

Первой мыслью, пришедшей в голову, была: «Это какая-то VIP-палата?».

Бред.

Кому я нужен, чтобы меня клали в подобном помещении? Старик, без денег, без связей. Крепко зажмурившись, прям до писка в ушах, снова открыл веки. Потолок и не думал пропадать.

Что происходит и где я? Выходит, врачи меня всё-таки откачали?

Медленно повернув голову, наткнулся на испуганный взгляд молодой девушки в простом сером платье, которая увидев, что пациент очнулся, что-то невнятно пролепетала от неожиданности. Затем быстро вскочив, чуть не перевернув прикроватный столик, выбежала из комнаты.

За ней, видимо закрывшись, хлопнула дверь.

Осматривая помещение, в котором оказался, я всё больше и больше озадачивался.

То ли здесь было хорошее освещение, то ли лампы специальные, но, как ни странно, даже с моим плохим зрением, были хорошо видны мельчайшие детали обстановки комнаты, в которой находилась моя койка. Да и на койку это слабо походило. Вряд ли даже в таких палатах под больного, находящегося в бессознательном состоянии, стали бы класть перину.

Деревянный паркет, ровные стены, декорированные лепниной, дорогая мебель, даже на мой неискушённый взгляд… Это что угодно, но не лечебное учреждение. Да взять хотя бы даже тот стул, на котором сидела девушка…

Я попробовал приподняться на локтях и мне это легко удалось, хотя последние годы я мог вставать по утрам, только предварительно перевернувшись на бок. Странное ощущение, а в моём возрасте — очень непривычное.

Может мне вкололи наркотик, и поэтому боль не ощущается? Я прекрасно знаю, как себя должен ощущать человек, которого избили втроём, сломали рёбра, нос, а потом вырубили, просто забив ногами. На наших тренировках было и похуже. Совсем не так должен я себя чувствовать, даже, если учитывать действие обезболивающих препаратов.

Я только собирался ощупать нос, чтобы проверить, почему не чувствую наложенных на голову бинтов, когда мой взгляд упал на руку.

Это была рука ребёнка.

Я оцепенел, а мозг лихорадочно начал прокручивать различные варианты, один бредовее другого. И только усилием воли, я не позволил себе истерически расхохотаться от нервного напряжения, так и застыв с идиотским оскалом на лице.

Какого хрена здесь вообще происходит? Я брежу? Так, спокойно. Какая бы фигня со мной сейчас не происходила, всему всегда есть логическое объяснение. Нужно только больше данных для анализа.

Дверь снова хлопнула, а затем раздались уверенные шаги. Повернув голову, увидел мужчину, остановившегося возле моей кровати и пристально меня рассматривающего. Высокий, с чёрными волосами, зачёсанными назад и с серым пронзительным взглядом. Думаю, не ошибусь, предположив, что этот тип занимает здесь не последнее место — уж слишком уверенно себя ведёт. У обслуживающего персонала не бывает такого взгляда.

С полминуты мы молча изучали друг друга.

От него не укрылось то, с каким ошеломлением я пялился на свою конечность, когда он вошёл. Никак это не прокомментировав, он повернул голову к девушке:

— Энис, будь добра, оставь нас. И проследи, чтобы нас никто не беспокоил.

— Как будет угодно, господин барон, — сдержанно поклонившись, девушка покинула комнату.

«Барон? — лихорадочно пронеслось в мозгу. — Какой ещё к чертям барон? Это кличка? Нет, вряд ли. Перед кличкой не добавляют слово: "господин"».

Бросив мимолётный взгляд на стул, будто раздумывая: сесть или нет, мужчина, всё же, предпочёл остаться на ногах.

— Как себя чувствуешь? — обратился он уже ко мне, не сводя всё того же пронзительного взгляда, от которого я бы в молодости точно почувствовал себя неуютно. Но не сейчас. Сейчас меня, господин хороший, такими взглядами уже не испугаешь.

Голос уверенный, властный. Речь неспешная. Даже справившись о здоровье, будто приказал.

Спокойно выдержав взгляд, внутренне собрался и коротко ответил:

— Пока непонятно. Что со мной произошло?

Лучшая защита — это нападение. А мне сейчас нужна была информация. Любой ответ, который прозвучит не так, или не с той интонацией, способен меня выдать, если уже не выдал. Вон как просвечивает, будто рентгеном.

Разум уже частично подстроился и пока принял информацию: случилось что-то из ряда вон выходящее, что заставило ощутить себя в теле ребёнка. Может это сейчас галлюцинация, может вообще предсмертный бред, а может и допрос с применением гипноза. В любом случае, расслабляться не стоило. Потом я более детально смогу проанализировать, что со мной произошло. Если конечно настанет это «потом».

— Что ты помнишь, Этьен? — мужчина слегка усмехнулся.

Ага, так я и повёлся. Грубо. Очень грубо, господин хороший.

— Этьен? — натурально изумился я, сделав паузу.

— Ты не помнишь, как тебя зовут? — он насмешливо приподнял бровь.

Мозг лихорадочно заработал.

Было уже очевидно, что он знает: со мной что-то не так. Он это знает, и это уже промелькнуло в его глазах. Так что — лучшей линией поведения сейчас будет честность, раз этот непонятный тип не хочет давать мне необходимую информацию.

— Я не знаю, как меня зовут, — пришлось ответить мне. — Ничего не помню.

— Вот как? В твоём положении это — правильный ответ.

Я промолчал.

— Ты и не можешь ничего помнить, — припечатал он. — А вот кто именно ты, мы выясним позже.

Мне оставалось только кивнуть, показывая, что я всё понял и в «несознанку» играть не собираюсь.

— Хорошо. Как мне вас называть?

Мужчина слегка дёрнулся, но быстро вернул самообладание.

— Пока никак. Ты пока не можешь говорить. Травма, шок, что угодно. Понимаешь, о чём я?

— Вполне. Я пока не могу говорить.

— Отлично. Вздумаешь открыть рот — умрёшь. А впрочем… — сплетя пальцами в воздухе непонятный знак, который вдруг вспыхнув, заставив зажмуриться, он просто бросил его в меня.

Непонятный символ моментально растворился в груди, а я почувствовал, что не могу произнести ни слова. Я прекрасно понял, чему стал сейчас свидетелем, но даже у себя в голове пока не решался озвучить очевидное.

Внутри начало зарождаться давно позабытое чувство. Чувство, когда ты попадаешь в обстоятельства, где от тебя ничего не зависит. Чувство беспомощности, где одна ошибка может стоить жизни. Разумеется, смерти я не боялся, но и заигрываться в фатализм желания не было.

— Всё будет зависеть от нашего разговора,