Читать книгу - "С меткой дьявола - Катя Лоренц"

– Хорошо. Теперь вы. – обращается он к Павлу. Полицейский среднего роста и двухметровому Паше, приходится склониться, почти пополам. На проекции появляется имя: Михаил Стоцкий, строитель 3Д домов.

– Спасибо. – говорит полицейский, сворачивая планшетов, в квадрат по размеру со спичечный коробок.

– Удачного дня. – удаляется.

Громко хлопнула дверью, сажусь в салон автомобиля.

– Всё уже, что ты нервничаешь? – Паша садиться за руль.

– Нет, ты представляешь, этот нехороший компьютерный бот, Виталик назвал меня Параскевой.

– А что хорошее, правильное имя. – кому я говорю? Человеку, который долгое время был батюшкой в местной церкви.

Павел, нажимает кнопки на панели автомобиля, задаёт курс автопилоту. Машина мягко трогается с места. Достаёт мини 3D принтер, заправляют картридж.

– Что ты печатаешь?

– Сэндвич.

– О! Напечатай мне бургер.

– Он же вредный. – осуждающе смотрит на меня.

– Жить вообще вредно. – от одной мысли о бургере, во рту образовалась слюна, в животе заурчало. – И колу!

Заворачиваю рукава рубашки, расстегиваю пуговки. Меня душит эта одежда. Я чувствую себя подчинившейся, прогнувшейся под систему.

Наконец мой бургер и кола были напечатаны. С наслаждением вонзаю зубы, во вкусно пахнущую булочку с кунжутом.

– Ммм! – мычу от удовольствия закатывая глаза.

– Ты запачкалась кетчупом. – говорит Паша смотрю небольшое красное пятно, на животе.

– Ну вот!

– Грязнушка. – смеется он.

– Да пофиг. Через пятнадцать минут рубашка очистится. Самоочищающаяся ткань, лучшее изобретение человечества.

– Ксюша, я просил тебя не ругаться.

– Это не ругань, это выражение эмоций. – смотрю в окно. Мимо проходят пешеходы, все в одной и той же одежде, как одно чёрно-белое пятно. Останавливаемся на пешеходном переходе. Мимо проходит детям пяти-шести лет, видимо из садика. Взявшись за руки, они идут дружно, ровным строем. Глаза у них потухшие, как будто из них выкачали жизнь.

– Что это с ними?

– Ты не знаешь? Теперь и детей чипируют, с трехлетнего возраста.

– Они такие же зомби, как и все остальные. А как же детство?

– У них его не будет. – Павел крепко сжал руль. Ничего не будет, ни игр, ни дурачество, ни весёлых, смеющихся детей. Смех стал не нужным, бессмысленным.

– Давай заедем в тот двор. – показываю направление пальцем.

– Зачем?

– Это мой двор. – он сомневается.

– Пожалуйста. – останавливаемся. Я не узнаю это место.

Там, где раньше была игровая площадка – парковка. Аллея из кустов сирени осталась, но висит табличка что её скоро спилят.

Выхожу из машины. Оглядываюсь по сторонам, никого нет. Наклоняюсь вдыхаю дурманящий запах сирени. Задрав голову, смотрю на третий этаж девятиэтажного дома. Там горит свет.

Может сейчас, папа сидит во главе стола, хмурится перелистывай сегодняшнюю газету. Брат Серёжа, макает блинчики в вишневый джем и кормит свою девушку, Дашу, поглаживая ее другой рукой по ноге. От чего девушка была бы похожа на этот самый вишневый джем.

Мама, как всегда, перечитывает Достоевского, или Пелевина, на планшете.

Нет! Ничего этого нет! Ни газет, ни флирта между влюбленными, ни книг!

Я чужая в этом мире, и это так страшно, помнить, каким он был раньше, как много в нём не ценила, не придавая значения таким мелочам, как семейные посиделки. Имея, не ценила, потерявши не могу плакать. В сердце пустота и тупая боль. Это так страшно, когда против тебя весь мир и не будет законного суда, потому что ты вне закона. Просто грязь в этом идеальной системе, которая непременно тебя сотрет. Отформатируют.

Иногда на меня накатывает такая усталость, от всего, что я малодушно думаю, что стоит пойти и сдаться. Пусть в меня вставят этот грёбаный чип, и я погружусь в забвение.

– Ксюша, нам нужно поторапливаться. Мы очень рискуем находясь здесь. И там нас ждут люди, которые пошли за тобой доверились, ты не имеешь права их подвести.

Павел всегда был очень проницательным, он видел о чём я думаю, и нашел верные слова. Что я из страдающий лужицы, которая сейчас растеклась по асфальту, превратилась обратно в человека. Хлопнула дверью слишком резко. Во мне все клокотало.

Паша ничего не говорил, он просто нажал на панель и возобновил маршрут.

Наша колымага продолжила движение. Напряжение в машине и достигло своего апогея.

– Я просто человек! Ясно? – сорвалась я. – Я скучаю по своей не идеальной семье, по дурачиться с братом и нашим взаимным подколам, скучаю по моей не идеальной маме, той которая погружалась в мир книг и никакой Апокалипсис не мог её оттуда вырвать. Причём она любила всё! От Чака Паланика, до Достоевского. И банальные любовные романы. А сейчас она даже не понимает за что любила книги, потому что в голове за неё всё решили! Скучаю по отцу, который хоть и был прагматичным, серьезным финансовым аналитиком, превращался в шестнадцатилетнего подростка, и как полный неандерталец прыгал по квартире в своей дурацкой шапочки, когда выигрывала его любимая футбольная команда.

Паша, не говоря ни слова протянул коробку с одноразовыми платками. Сама не заметила, как из глаз брызнули слёзы и я, под конец своей пламенной речи говорила навзрыд.

Мы уже выехали на трассу, через час доберемся до заброшенной деревушки, где было место нашего обитания. Мы проезжали населённые пункты, за окном мелькали величественные деревья. По обе стороны был однообразный вид, который за столетия нисколько не изменился.

Проехали разбитую дорогу, которую мы закидали кирпичами и камнями, чтобы можно было хоть как-то проехать. Миновали потертую табличку, которая гласила о том, что мы въехали в деревню Талица.

Давным-давно, буквально до девяностых годов, это деревня была колхозом миллионером. А сейчас она была просто призраком минувших лет.

Покосившиеся деревянные срубы, на дорогах местами сохранился асфальт. Дом с вывеской "Студия звукозаписи". Она, как и мы была пережитком прошлых лет. Деревней призраком.

Местное население разбежалось, когда закрыли последнюю школу.

Остановились у дома. Это двухэтажное кирпичное здание, где мы хранили запасы, обедали. Возле покосившегося деревянного забора, бегали дети.

Они так отличались от тех, что мы видели в городе.

– Ты водишь! – крикнула рыжеволосая девчушка, ударила мальчика по плечу, с радостным смехом убегала от него. Другие дети строили парню рожицу, показывали ему язык.

Вот ради чего стоит бороться, чтобы у них было детство, было будущее. И свобода. Ведь человечество всегда боролась за неё. Сколько войн прошло под этим лозунгом: "за свободу", "право выбора ". А теперь люди лишились всего, за что они так боролись, за что были пролиты реки крови. И они не понимают, чего лишены.