Читать книгу - "Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев"

пересохло. Он положил вторую ладонь себе пониже пупка и подумал – у него, получается, внутри тоже есть такая штука? И это она является средоточием ки? Горячий, живой орган, лучащийся теплым светом. Он такой красивый.

Хироюки начал медленно подносить его ко рту, как тот внезапно потускнел, съежился и прямо на глазах совсем иссох.

– Почему? – удивился Хироюки. А потом его охватили злость и обида. – Чтоб тебя они побрали, ты это нарочно, жаба паршивая! Чтобы мне отомстить!

Громко топая и поднимая вокруг себя волны, он вышел на берег и попытался успокоиться. Перед тем, как добраться до очередного богача, строящего новый дом, он сделал крюк и нашел оммёдзи, о нем ему рассказали приютившие его люди. Это был глубокий старик, и он даже слушать Хироюки не стал, прогнал с порога. На вопрос «почему» ответил только, что великовозрастные бестолочи ему не нужны. Хироюки скоро будет двадцать один, и впрямь немало для ученичества, но ведь он талантлив! Разве этого не достаточно?

А тут еще этот ёкай. Может, Хироюки совсем чуточку не хватало, чтобы его, наконец, оценили по достоинству. Может, есть способ этот маленький недостаток преодолеть.

Дома ждал Ясухиро, его милый младший братик. Он издалека увидел возвращающегося Хироюки, бросил все и кинулся ему навстречу, раскинув руки. С минувшей зимы он немного подрос, волосы стал собирать аккуратнее, но длинные тусклые пряди все равно сбивались в колтуны, если не расчесывать их утром и вечером, а Ясухиро не любил причесываться.

– Онии-чан! С возвращением!

– Я дома, – Хироюки поймал его и легко поднял в воздух. Ясу счастливо хохотал, пока Хироюки кружил его, и только когда снова оказался на земле, прижал ладонь ко рту и сдавленно кашлянул. У Хироюки сердце болело от этого.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Все было в порядке?

Ясухиро закивал, но с лица сошли краски, ему снова стало плохо, а ведь летом всегда наступало облегчение.

– Ясу-чан? Ясу…

Тот согнулся пополам, хватаясь за горло. Он не мог дышать. Невыносимо было смотреть, как только что смеющийся и вопящий от восторга он бледнеет, синеет, не в силах сделать спасительного вдоха.

Почему им никто не поможет?

Почему всем на них плевать?

Чем они это заслужили?

Чем Ясу заслужил?

В тот же день, после захода солнца, уложив уставшего брата спать, Хироюки ушел в сарай отца, повесил фонарь на крючок и вытащил из пола пару досок. Здесь отец хранил книги и свои записи, которых никто не должен был увидеть. Если бы увидели – вся семья бы не уцелела. Хироюки понял это, едва начал читать.

– Отец… Кем же ты был на самом деле? – пробормотал Хироюки, поднося записи ближе к свету. Читать оба брата умели, с ними занималась мать. Где простая крестьянка выучилась письму, чтению и счету, Хироюки никогда не задумывался, но, как оказалось, он многого не знал о своих родителях, а спросить больше некого.

Отец рассуждал об искусстве оммёдо, но его интересовало не только изгнание зла, снятие порчи, защита и гадания. Он тщательно зарисовывал всяческих ёкаев и более диковинных существ, от которых дрожь шла по телу. Он подписывал их словами «акума» и «демон». Поначалу Хироюки сильно испугался, хотел даже сжечь все, но отложил до утра, а на следующий день снова пришел в сарай и продолжил читать.

Он читал про ки и заклинания, которые мог использовать каждый оммёдзи, про ритуалы и священные обряды – и про действа, очень далекие от святости. И наконец Хироюки нашел рисунок мертвого ёкая, кажется, нингё[224], и узнал, как называется орган, съеденный оммёдзи Дайкэном. Это икигимо, средоточие духовной силы человека или ёкая, или любого другого существа. Если его поглотить, пока существо еще живо, можно получить его силы себе.

Хироюки думал об этом очень долго. Шли дни, он не покидал их с Ясухиро дома, готовил из того, что успел выменять на летние заработки, стирал, вместе с братом возделывал маленький огородик, ходил в лес за лекарственными травами, чтобы высушить их и после продать в каком-нибудь крупном селении. Месяц фумидзуки подходил к концу, жара спала, и в воздухе ощущался запах долгожданного дождя. Хироюки был в лесу, когда увидел на ветке ласку. Она недобро на него посмотрела и ускользнула. А после из-за деревьев вышла прекрасная женщина.

– О, добрый юноша, помоги мне, прошу! – взмолилась она, завидев его с корзиной на плече и ножом, которым он срезал стебли. – Меня хотели похитить, но я вырвалась и уже давно брожу по этому лесу. Отведи меня к людям!

Она прижала руки к груди и, всхлипнув, качнулась в его сторону. Хироюки не шелохнулся. Девушка была ему незнакома, но диво как хороша: волосы по самые пятки, гладкие, иссиня-черные, как сама ночь, лицо кругленькое, хорошенькое, смотрит испуганно и доверчиво, из ворота зеленого косодэ проглядывает белая мягкая кожа.

– Ты мне поможешь, добрый юноша? – настойчиво спросила она и разорвала расстояние между ними. Теперь ее раскосые темные глаза заглядывали в его с надеждой и… жаждой крови.

Хироюки понял, что не зря ни разу не ответил красавице, ведь это был ёкай-оборотень. Решил обольстить его в девичьем облике, а сам только и ждал, когда можно будет впиться клыками в свежую плоть. Хироюки молниеносно взметнул руку и схватил «девушку» за горло.

– Ты что… Ты!.. – она принялась извиваться, царапаться и вдруг, выдохнув ему в лицо струйку пламени, вырвалась и на бегу превратилась в ласку-итати. Хироюки, не раздумывая, метнул нож и, судя по визгу, попал. От вспышки света глаза слезились, а кожу тянуло – наверное, будет ожог. Хироюки подошел к ласке, прибитой к стволу ели у самой земли. Ёкай рычал и шипел, но больше не пытался обмануть сладкими речами. Еще бы, рукоять ножа торчала у него из меха, уже слипшегося от крови странного золотистого цвета. Стало любопытно – у всех ли ёкаев она не красная, а золотая?

– Ну что, будешь молить о помощи или передумал? – спросил Хироюки, опускаясь на одно колено. – Нашел дурака.

А сам вдруг подумал, что было бы, будь на его месте Ясухиро? Он бы не отказал в помощи незнакомцу или тем более незнакомке. И тогда у него не было бы шансов. Хироюки охватила злость, он хотел добить наглую тварь, но вспомнил про икигимо. Не вынимая ножа, отодрал обессилевшего ёкая от дерева, сунул в корзину с травами и припустил домой. Там сразу же забежал в сарай.

– Ну же, живи, живи, – приговаривал он, а сам метался в поисках способа провернуть свой дерзкий