Читать книгу - "Глубина - Сергей Лукьяненко"

– Ничего такого, что стоит жизни. Это машина не для работы, а для отдыха. Доверишь нам самим уничтожить винт? Или приедешь?

– Доверю, – соглашаюсь я. – Мне кажется, такое бесконечное лето тебе не нравится…

– Леня, а правда я скин здорово нарисовал? – спрашивает Пат.

Ох… у каждого свои проблемы. Но по крайней мере радует, что Пат так легко отказывается от новой, не-опробованной игрушки…

– Сто пудов! – соглашаюсь я. – Молодец.

– Даже пистолет почти как настоящий… – вытаскивая из кобуры оружие, говорит Пат. – Ведь правда?

Он очень легко отказался от «Искусственной натуры»…

Очень легко нарушил запрет Чингиза.

Очень быстро создал «скин»…

– Чингиз! – кричу я, вскакивая.

Поздно.

Первый выстрел Пат делает в меня.

Второй – к недоуменно поворачивающемуся к нему Чингизу.

Третий – в Падлу, начинающего привставать с кресла.

Это не вспышка синего игрушечного пламени, как в настоящем пистолете из «Лабиринта Смерти». Это короткий миг, когда перед глазами возникает и прокручивается свинцово-серая спираль, молниеносно вытягивая из тела жизнь.

Какое странное ощущение!

Будто новокаиновая анестезия… только по всему телу. Тело есть, я его чувствую… вот только оно не повинуется. Я деревянный, как Буратино, и подвижный, как полено.

Зато падать не больно.

И упасть я ухитрился удачно – вижу Чингиза и Падлу, обвисших в креслах.

И стоящего рядом с ними Пата.

Темного Дайвера…

Как глупо.

– Пат! – кричит Чингиз. Говорить мы можем. Это хорошо. Это какой-то шанс. – Что с тобой?

Да с ним-то как раз ничего…

Пат опускает пистолет, подходит ко мне.

– Пат! – еще раз выкрикивает Чингиз.

Темный Дайвер склоняется надо мной. Говорит вполголоса:

– Два часа истекли, Леонид. Я жду ответа.

Говорить довольно трудно. Как Чингиз ухитряется кричать – не представляю. Но я все-таки проталкиваю слова сквозь онемевшее горло:

– Смени маску… не издевайся.

Пат усмехается и знакомым жестом поднимает руки к лицу. Вверх-вниз. Снимая лицо, надевая лицо. Его плечи раздаются, он тянется вверх. «Скин» меняет цвет, рвется, превращается в черный плащ.

Теперь это Дмитрий Дибенко. Не Человек Без Лица, а Дибенко с фотографий. Со старых фотографий – растерянно улыбающийся, ошарашенный, еще не осознавший, что натворил, человек.

– Чингиз, это никакой не Пат… – говорю я. – Это Темный Дайвер.

Чингиз издает легкое рычание, словно пытается приподняться.

– Так удобнее? – почти весело говорит Темный Дайвер. – Нормально? Или нужна другая внешность? Вика, Маньяк, комиссар Рейд, Крейзи… Цирк окончен. Файл, Леонид!

Я молчу. Четверть часа – и паралич пройдет. Должен пройти.

– Вы не совсем правильно оцениваете ситуацию. – Темный Дайвер оглядывается на замолчавшего Чингиза, на Падлу, который свирепо вращает глазами, но молчит. – Пока я использую гуманные методы. Вы парализованы на короткий срок, пятнадцать – двадцать минут. Если за это время я не получу раскриптованный файл, мне придется повторить процедуру… но вот беда…

Он делает короткую, выразительную паузу.

– У меня остался только один парализующий заряд. Все остальные – подавляют водители ритма миокарда. Я думаю, это не так неприятно, как оружие, от которого погиб Ромка. И все-таки обидно… не находите? Голова думает, руки-ноги еще теплые, а сердце – остановилось. Пятнадцать минут… мозг не выдерживает. На испытаниях у Дибенко этих психов-добровольцев спасали непрямым массажем сердца. Но у вас-то под рукой нет бригады врачей?

– Ты готов убивать? – спрашиваю я.

Темный Дайвер пожимает плечами.

– Я? Не знаю. Вы можете считать, что я блефую. Ваше право – на ближайшие четверть часа. Но за мной стоит новая жизнь, которая хочет родиться. Новый мир. Новые горизонты. За мной миллионы людей, которые не обретут вечности – пока Дибенко колеблется, осторожничает, экспериментирует. Вы слышали о таком человеке – Вольф Мейрман? Думаю, нет. Это молодой ученый, вплотную подошедший к созданию единой теории поля. Он умирает от лейкемии. Ему осталось жить полгода, год… программа Дибенко позволит ему перенести свой разум в глубину.

– Не разум… – вдруг произносит Чингиз. – Иллюзию разума.

– Любой разум иллюзорен. – Темный Дайвер даже не соизволит обернуться. – Он скопирует в виртуальный мир свой склад мышления, свои неожиданные, парадоксальные озарения, свой метод анализа данных… Да, что-то потеряет. А что-то – обретет. К его услугам будет вся информация сети. Ему достаточно будет задать вопрос, чтобы получить ответ… если ответ существует.

– Это демагогия. – Чингиз, кажется, тоже решил тянуть время. – Ставить на одну доску возможную пользу и реальную жизнь людей…

– Не вам учить меня морали, – спокойно отвечает Темный Дайвер. – Хакеры, дайверы, воры-бизнесмены… Учтите, я еще беру самые явные ваши проступки. Хватит тянуть, Чингиз. Мне нужен файл. Я не собираюсь шутить… я получу его. Вы ведь и сами долго сомневались, не отдать ли его мне? Ну так отдайте. На одной чаше весов – принятое вами решение. На другой – очень вероятная смерть. Уверены, что хотите рискнуть?

– Если мы умрем, файл для тебя потерян, – возражает Чингиз. – Он закрыт на четыре пароля…

– Да, я знаю. Но я буду вынужден так поступить. Хотя бы для того, чтобы Дибенко стал сговорчивее. Убивать совершенно непричастных людей, чтобы доказать ему серьезность своих намерений, я не считаю возможным. А вот вы… вы сами искали этой ситуации. Я ведь вас предупреждал?

Ему никто не отвечает. Я, к примеру, занят тем, что повторяю свой стишок. «Глубина, глубина, я не твой…»

Не хочет она меня отпускать. Никак не желает. Хотел бы я знать, как Темный Дайвер это делает. Ведь тут речь уже не о контроле над виртуальным пространством. Тут, скорее, прямое воздействие на меня.

– Вам всем есть что терять. – Темный Дайвер отходит к камину. Протягивает руки к огню. – Погибать за идею – красиво. Но стоит ли эта идея жизни? Сделаем так… я досчитаю до семи. На цифре семь…

Что-то есть в его голосе – уверенность, равнодушие, сила. Что-то, не дающее нам и тени надежды.

Он нажмет на спуск. И я почувствую, как сердце гулко ударяет в последний раз, перед тем как остановиться. Ненадолго, на пятнадцать минут…

Я еще буду жить, чувствуя, как проваливаюсь в бесконечную пропасть. Может быть, стены огня и льда сомкнутся вокруг – вот только не будет впереди теплого света.

И полет станет вечным.