Читать книгу - "Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев"

обдумать все. Теперь ты знаешь о себе больше, возможно, ответ уже в твоей голове, просто позволь ему созреть. И мне жаль, так сильно жаль, что вам приходится влезать во всю эту грязь. По вине других оммёдзи.

Сакурада молча кивнул. Хизаши тоже помалкивал.

Существовал ли для них иной исход? Или все изначально могло привести их именно в эту точку, в этот самый момент? Хизаши не знал, но вдруг подумал, что размышлять не имеет смысла. Он повернулся к Кенте и сказал:

– Давай отдохнем? Только не здесь, здесь…

– Холодно, – закончил за него Кента и поклонился учителям. – Спасибо за помощь и за науку, что вы нам преподали за годы обучения. Мы не подведем ваших ожиданий, но прежде всего своих. Если хотите отблагодарить богов, то помолитесь Адзи-сики-така-хико-нэ и тому, кто называет себя Лунным медведем.

Их не задерживали. Хизаши вслед за Кентой покинул подземелье и вышел под ласковый свет солнца. Глядела ли Аматэрасу на мир прямо сейчас, или старым богам давно не было до него дела, но Хизаши казалось, что сегодня солнце светило как-то по-особому. Они отошли подальше и расположились на пологом склоне прямо на шелковистой траве. Тень от растущих выше молодых деревьев мягко укрыла их.

И в это прекрасное время Хизаши и Кента думали о том, как побороть коварного противника и не угодить в руки тех, кого еще недавно считали своими товарищами.

– Чему ты улыбаешься? – спросил Кента, заметив его кривую ухмылку. – Я все еще никак не могу понять, о чем ты думаешь. Наверное, это никогда не изменится.

– Людские мысли куда более непостижимы, поверь мне, – ответил Хизаши.

– Думаю, тебе так только кажется, потому что ты никогда всерьез не пытался их понять.

– Кто знает, может, ты и прав.

– Так что вызвало у тебя улыбку?

– Я вдруг подумал, что в это время мы бы сидели в идзакае и строили планы на жизнь после окончания учебы.

– Мадока бы напился и воображал, как будет совершать подвиг за подвигом, – подхватил Кента.

– А Сасаки бы нашел скромное местечко в департаменте оммёдо и вскоре женился бы на милой и покорной девушке из хорошей семьи.

– Она бы, наверное, тоже была талантлива в живописи и стихосложении, и они были бы счастливы вдвоем.

– А Учида точно бы остался в Фусин и бесил бы новеньких.

– Ты снова к нему несправедлив, – хохотнул Кента и вдруг с надеждой посмотрел на Хизаши. – С ними же все в порядке?

– Никто не может этого знать.

И никто не подскажет Хизаши и Кенте, что делать дальше. Будущее никогда еще не виделось Хизаши таким туманным, разве что сразу после возвращения из Такамагахары. Тогда он понятия не имел, как влачить жалкое смертное существование, упав с вершины своих стремлений. Сейчас же он не был одинок, но от этого груз ответственности только возрастал. Никогда за все свои двести лет он никем так не дорожил, как Куматани Кентой, и память милостиво скрывала жизнь до и тех, кто в ней занимал сердце человека по имени Ясухиро.

– Мы пойдем в долину Хоси? – спросил он наконец то, что его волновало.

– Мы можем сколько угодно бегать и прятаться в надежде на новое чудо, но лично я к такому не готов. А ты?

Хизаши тоже не хотел и дальше скрываться, тем более что от собственного прошлого можно бегать только до определенного момента.

– Мы пойдем к Хироюки, но прежде я хочу напомнить тебе о нашем обещании, – сказал Кента. – Жить вместе…

– Или умереть вместе, – закончил Хизаши, и слова осели мерзкой горечью на языке. Хизаши постоянно ощущал ее, когда чувствовал, что не сдержит обещанного.

Кента вернулся в пещеру попрощаться с учителями. Хизаши остался ждать, накручивая на палец локон волос, и в их серебристой белизне темнел твердый, как у зверя, удлиненный ноготь. Хизаши долго отгонял от себя эти мысли, но раз теперь они с Кентой собирались поставить точку, правду стоило принять.

Хизаши умрет так или иначе, от руки брата или от проклятия богов, ведь защищая ритуал и Кенту в центре круга, он сломал барьер, прячущий слишком великие для слабого тела силы. И теперь любое достаточно затратное заклинание, любая схватка могут разрушить его. Эти волосы, эти ногти – знак приближающегося конца. Только Кенте об этом знать не обязательно.

Если Хизаши суждено погибнуть сражаясь, он уйдет один. Он не потащит друга за собой.

– Хизаши-кун! – раздался звонкий голос Кенты. – Иди сюда!

И Хизаши поднялся и пошел, потому что Кента звал его, потому что Хизаши хотел идти к нему, идти за ним. И эту истину, в отличие от прочих, он успел принять.

* * *

Мадоку повстречали на второй день пути. Хизаши узнал его издали, но уж больно сложно было поверить в такое совпадение, однако вот же он, здоровый, как обычно, с фырканьем умывается в ручье, рядом лежат ножны с Каёку, узел с вещами и соломенная шляпа. Духовное оружие не подделаешь, так что они без опасений вышли на открытое пространство. Мадока сразу перестал плескаться и метнулся к мечу.

– Будь на нашем месте демон или акума, не сносить бы тебе твоей дурной башки, – громко съязвил Хизаши, чтобы Джун точно не догадался, как он рад его видеть.

– Здравствуй, Джун! – поприветствовал Кента. – Какое облегчение, что ты жив!

Они перешли ручей по скользким камням и оказались в могучих объятиях соученика, у Хизаши, кажется, даже ребра хрустнули. Мадока так стиснул их двоих сразу, что локоть Кенты больно впился Хизаши в бок.

– А я-то как счастлив! – рев над ухом едва не оглушил. – Думал, вы без меня пошли тому демону навалять.

Хизаши удалось выбраться из дружеского захвата, он отошел на безопасное расстояние и расправил плечи.

– Весь ум в мышцы ушел, – буркнул он.

– Какими судьбами ты здесь? – спросил Кента.

– Вообще-то вас догонял. Дело такое, – Мадока посерьезнел, – Сасаки отправился обратно в Кёкан, а мне выдал проводника, это он меня поближе к вам привел.

– Проводника? – не понял Кента.

– Думаю, вы знакомы.

Хизаши стоял поодаль, но даже это не оправдывало его невнимательности. То, что он принял за ауру духовного меча Мадоки, оказалось маленьким ёкаем-усаги, прячущимся под шляпой на траве. И Кента впрямь сразу его узнал.

– Это ты! Живой!

Он кинулся к ёкаю, и тот навострил ушки по обеим сторонам от аккуратных ветвистых рожек. Кента подхватил малыша на руки – он всего немного не помещался в его сложенных лодочкой ладонях – и поднял на уровень глаз.

– Хизаши, это же тот самый! Из Имы!