Читать книгу - "Взгляд василиска - Иван Оченков"

Перевод на берег хоть был и неприятен, был все же воспринят Алешей стоически. Вполне понимая, что если в Петербург доложат обо всех обстоятельствах дела, его могут и отозвать, он и не подумал возражать. Напротив, немедленно направившись в порт, он доложился адмиралу и стал ожидать распоряжений.

Сказать что адмирал Николай Романович Греве, крайне удивился подобному назначению, значит, ничего не сказать. О эксцентричности великого князя, несмотря на краткость его пребывания в Порт-Артуре, стали ходить самые дикие слухи и получить такого подчиненного, было не самым приятным сюрпризом. Тем не менее, он радушно принял молодого человека и старался быть любезным до приторности.

— Рад видеть в вашем лице, ваше императорское высочество, нового сотрудника и надеюсь на плодотворную совместную службу!

Алеша, с готовностью выразил полное согласие с новым начальником, а Греве продолжал.

— Работы в порту крайне много и весьма ответственной! Взять хотя бы разгрузку «Маньчжурии», так удачно прорвавшейся к нам. На ней множество ценнейших грузов, при том, что документы оформлены донельзя небрежно! Нет, не пугайтесь, столь ответственной работой я вас не нагружу. Вы, Алексей Михайлович, имеете сегодня время для устройства личных дел, а завтра направитесь на суда, занимающиеся минными постановками. Командиры там опытные, дело свое хорошо знают, а вам полезно будет опыта набраться.

Немного подивившемуся расстановке адмиральских приоритетов великому князю ничего не оставалось, как откозырять и отправится заниматься «личными делами». Расставание с «Полтавой» прошло на редкость душевно и волнующе. После боя с японскими крейсерами, за броненосцем закрепилась репутация «лихого корабля» и все от командира, до последнего трюмного механика прекрасно знали, кому обязаны этой славой. К тому же вежливый и деликатный, но при этом хорошо знающий свое дело Алеша, пришелся по сердцу сослуживцам. Господа офицеры вышли провожать его в полном составе и преподнесли на память фотографию броненосца в красивой рамке изготовленной местным умельцем. Матросы-артиллеристы в свою очередь, подарили недолго покомандовавшему ими лейтенанту икону с изображением покровителя моряков «Николы Мокрого». Растрогавшийся великий князь тепло попрощался со всеми и в сопровождении верного Архипыча отправился на берег.

Дома его ожидал еще один сюрприз, наконец-таки прибыл столь задержавшийся вагон-салон с остальной прислугой и личными вещами. Впрочем, великий князь не пожелал покидать понравившуюся ему квартиру и остался жить в доме снятом для него Прохором. Тем более что после приезда остальных слуг, комфорт в нем только увеличился. На слугах стоит остановиться подробнее. С Прохором и Архипычем мы уже знакомы, а кроме них в штате был еще повар Федор Михайлович, лакей Семен и двенадцатилетний сын повара, ранее бывший на побегушках, а ныне исправляющий должность кофишенка, Ванька. Надо сказать, что необходимыми для столь ответственной должности знаниями и умениями мальчишка не обладал. Однако, оставшегося после смерти матери сорванца девать было некуда и сердобольный великий князь принял его на службу и велел учить.

Впервые за много времени ужин Алексея Михайловича проходил в строгом соответствии с этикетом. Сам великий князь сидел за столом и Прохор ему прислуживал, Федор Михайлович приносил уже приготовленные блюда из кухни, а Ванька был на подхвате. Кейко была тут же и ждала, когда господин насытится, и ему можно будет подавать чай. Кофишенк поначалу ревниво воспринял подобную смену вкусов хозяином, но получив подзатыльник от отца, возмущаться более не стал.

— Как тебе живется, Кейко, тебя не обижают? — спросил у девушки Алеша.

Ответом ему были почтительный поклон и милая улыбка восточной красавицы.

— Чего изволите? — переспросил не расслышавший господина Прохор.

— Да вот, спрашиваю у нашей хозяйки, не обижаете ли вы ее.

— Что вы, Алексей Михайлович, как можно-с! — сделал строгие глаза камер-лакей, про себя подумавший: «обидишь ее как же!»

— Ну, вот и славно, — благодушно отвечал великий князь, — а что в городе, все спокойно?

— Да как же спокойно, ваше императорское… поначалу просто Содом и Гоморра творились. Люди перепугались, бегали как ошпаренные, потом как японцы стали с пушек бомбы кидать попрятались, конечно…

— Что и сюда снаряды долетали?

— Так, только сюда и долетали, в Новый город сказывают не одна бомба не прилетела, все сюда. Купцу здешнему Тифонтаю, прямо в сад угодила, да одну фанзу под Перепелиной горой разбило, вместе с китайцами там жительствующими. Ужас просто!

— А потом?

— А что потом? Китайцы у кого деньги есть кинулись в порт, да давай на суда грузиться, что бы значит, бежать отсюдова. Ну, а наш брат — россияне, те поначалу тоже пужались, а потом по винным лавкам кинулись. Сами, поди, знаете наш обычай, хоть с горя, хоть с радости, а надо выпить!

— Что-то я пьяных не видал.

— Так-то поначалу, а потом армейские патрули выставили, так попрятались. Ну, а те, что не успели, стало быть, уже в участках. Так что, теперь все спокойно и хорошо…

— Ну, раз все хорошо, так давайте ложиться спать. Мне завтра на службу рано.

— Как вам будет угодно-с.

Так уж заведено во дворцах, что слуги могут поесть лишь, когда угомонятся их хозяева. Где бы ни жил до сих пор наш великий князь, правило это неукоснительно соблюдалось, поскольку и Прохор и Архипыч полагали его правильным, а потому бдительно следили за выполнением. Поскольку сам Алеша был в пище весьма умерен, а наготовил Федор Михайлович от души, то стол ломился от яств. Когда все уже собрались, а повар взялся за графинчик с водкой, старый матрос решительно сказал:

— Надо бы Кейку, кликнуть, а то не по-христиански.

— Вот еще, — немедленно в пику ему отозвался Прохор, — она же язычница!

— Язычница — не язычница, а его высочеству вместе с нами служит, значит наша. Эй, Ваньша, ну-ка метнись за девкой!

Кофишенк не понаслышке знавший, что Архипыч возражений не терпит и скор на расправу, тут же не чинясь, кинулся исполнять распоряжение и вскоре привел семенящую девушку. Та сразу поняла, что от нее, хотят и поблагодарив поклоном, тут же присела с краешку.

— Ну, теперь можно, — удовлетворился старый матрос и подняв стопку с чувством произнес, — давайте выпьем за то, что все пока благополучно. Все добрались, все живы-здоровы и за то, чтобы и дальше так было!

Все присутствующие, кроме Ваньки и девушки чинно выпили и взялись за еду. Некоторое время ели молча, но когда первый голод утих, Прохор, довольно улыбаясь проговорил, обращаясь к повару: