Читать книгу - "Прогрессор, или Королевский гамбит - Дмитрий Станиславович Федотов"

— Советник Маккинтайр? Какими судьбами? — Сикорски зевнул во весь рот. — Простите, у нас только, — он бросил взгляд на табло таймера над дверью, — четыре часа утра. Что-нибудь случилось?

— Это я вас хочу спросить, что случилось? — визгливым фальцетом заговорил советник. — Почему сотрудник ГСП Максим Каммерер до сих пор находится у вас, когда он должен был еще три недели назад прибыть на Землю?

— Откуда у вас такие сведения? — насторожился Сикорски. Остатки сна мгновенно вылетели из головы.

— У меня свои надежные источники, Рудольф. И я жду объяснений!

— Максим Каммерер более не работник ГСП, — сказал Сикорски. — У меня есть его письменное заявление с просьбой о переводе на работу в научную группу КОМКОНа «Саракш-1» младшим научным сотрудником. И я, как руководитель группы, его просьбу удовлетворил.

— Ладно, с этим я еще разберусь, — недобро прищурился Маккинтайр. — А вот у меня есть данные, что ты проводишь несанкционированные эксперименты по психотрансформированию?

«Неужели Марк?!» — подумал Сикорски.

— Я провожу незапрещенные эксперименты, советник, — сказал он вслух. — Психотрансформирование — новое научное направление, требующее больших практических исследований. В том числе на добровольцах.

— Пока нет официального одобрения Совета на работу с людьми, все эксперименты являются незаконными, Рудольф! — отчеканил Маккинтайр. — И ты это прекрасно знаешь. Кто доброволец?

— Максим Каммерер, — неохотно ответил Сикорски.

— Где он сейчас? Я хочу с ним поговорить.

— Не получится, советник.

— Это еще почему?!

— Он выполняет... практическую часть эксперимента. — Сикорски оскалился.

— Так отзови его!

— Не могу. С ним нет постоянной связи.

— Вы за это ответите, Сикорски! — Лицо Маккинтайра пошло пятнами. — Я этого так не оставлю! Я добьюсь, чтобы эта тема была закрыта.

— Я вам сочувствую, советник, вы беретесь за очень трудное дело, — серьезно сказал Сикорски. — А сейчас извините, я хочу спать!

Он прервал связь, посидел перед нуль-передатчиком несколько секунд, в ярости сжимая и разжимая кулаки, потом встал и вышел из каюты.

3

Бригадир Пикту страдал от зубной боли с самого утра. За ночь левую щеку раздуло так, будто он засунул туда мяч для игры в понг. Конечно, надо было сразу вызвать бригадного дантиста Кадлера. Может, и обошлось бы. Прописал бы бригадиру какие-нибудь порошки. А теперь вот, видимо, придется вырывать. Пикту с детства боялся зубоврачебного кресла, но тщательно скрывал свою слабость. Подобный страх не достоин легионера. И Пикту готов был десять раз сходить в облаву, под пули выродков и бунтовщиков, чем дать прикоснуться щипцами к больному зубу.

Пытаясь хоть как-то унять боль, бригадир вытащил из нижнего ящика стола заветную фляжку с каргийским коньяком довоенного розлива и отхлебнул глоток, запустив обжигающую жидкость за больную щеку. Пару минут ничего не происходило, но потом боль, словно испугавшись, начала утихать. И в этот момент на столе зазвонил большой желтый телефон. Пикту уставился на него, как на предателя, потому что это был аппарат правительственной связи, и не ответить на вызов означало бы очень крупные неприятности. А для этого придется проглотить драгоценный коньяк, и зубная боль тут же заявит о себе снова.

Телефон звонил. Бригадир зажмурился, глотнул, выдохнул и взял наушник.

— Это ты, Пикту? Канцлер говорит. Почему к телефону не подходишь?

— Я... был в соседней комнате, ваше высокопревосходительство. В комнате связи...

— А, связи? Это хорошо. Значит, связь восстановлена. И бригада твоя снова в норме?

— Да, почти все легионеры вернулись в строй, ваше высокопревосходительство.

— Почти?

— К сожалению, девять человек пришлось отчислить из бригады... по состоянию здоровья. — Бригадир почувствовал, что боль в зубе возвращается, медленно запуская свои острые щупальца глубоко в челюсть.

— Что же с ними приключилось, Пикту? — ласково продолжал Канцлер.

— Они... сошли с ума, ваше вы...

— Ладно. Жаль... Я тебе чего звоню, Пикту. Пора бы порядок в городе навести. А то подпольщики что-то сильно озорничать стали. Радиостанцию вот захватили, крамольные речи передают, мол, конец Творцам, все свободны... Про выборы какие-то талдычат. Нехорошо, Пикту. Согласен?

— Так точно, ваше высокопревосходительство! Немедленно приму все необходимые меры. А... его высокопревосходительство Странник в курсе?

— Странник?.. А что — Странник. Он сегодня есть, а завтра исчез. А беспорядки надо устранять, Пикту. Я отвечаю за порядок в столице! — Голос Канцлера лязгнул закаленной сталью. — А ты подчиняешься мне. Ясно, бригадир?

— Так точно!

— А Страннику вовсе необязательно знать, каким образом мы этот порядок восстановим, — снова подобрел Канцлер. — Ты же не расскажешь ему, Пикту?

— Никак нет, ваше высокопревосходительство!

— Ну и ладненько. Ну и хорошо. Я тебе еще позвоню, Пикту. Действуй. Подпольщиков к ногтю в первую очередь!..

4

Охотничий схрон представлял собой обычную землянку, вырытую между корней гигантского орехового дерева. Дерево давно умерло, основной ствол обломился и уже наполовину утонул в рыхлой лесной почве. Но шестиметровый комель, опиравшийся на чудовищные, толщиной в человеческий торс, корни устоял. Охотники-мутанты выкопали под комлем яму, сделали отдушину и замаскировали дерном и ветками вход. Получилось весьма надежное убежище, которое можно было обнаружить только с собаками.

Максим почувствовал схрон метров за десять. Бошку подвел его к самому комлю, наклонился и потянул веревочную петлю, спрятанную в траве. Вход открылся буквально под ногами Максима. Бошку гордо посмотрел на большого друга, и Максим не стал его разочаровывать, восхищенно цокнул языком:

— Молодцы, ничего не скажешь, отличное укрытие.

— Это принц-герцог придумал, — сказал охотник и полез внутрь. Максим протиснулся вслед за ним и неожиданно оказался в довольно просторном помещении. Здесь было тепло и сухо, пол чисто выметен, возле отдушины в углу притулилась маленькая печурка, у другой стены стоял грубо сколоченный стол. Напротив него располагались низкие дощатые нары, застеленные шкурой какого-то крупного животного. Возле стола на колченогом табурете сидел бывший главный хирург Крепости и пил чай. За полгода, что они с Максимом не