Читать книгу - "ВоенТур - Александр Айзенберг"

— Значит так Орлы, думаю не надо говорить в какой мы оказались жопе, однако можно попасть и еще сильнее. Запомните, больше нет солдат и офицеров, а есть только товарищи бойцы или красноармейцы и... это очень важно — командиры! Сейчас только за слово «офицер» можно стать к стенке. Ошибка может нам всем стоить жизни и вообще, следите за своим языком, так как лишнее слово может подвести нас всех под монастырь. Как говорится «молчание — золото», помните об этом и лучше поменьше чешите языками поскольку «язык мой — враг мой», хорошенько запомните это!

Одного из «воентуристов» я посадил в притащеннй БТСом трехосный грузовик, Который к моему удивлению удалось легко и быстро завести. Саму машину заправили из слитого из баков бензином под завязку, да еще литров двести в найденной бочке взяли с собой.

Фрагмент 8

Снова рядом со мной в люке устроился дед Павел. На этот раз он постоянно вертел головой, словно пытался что-то вспомнить. Пару раз я заметил, что он явно разговаривал сам с собой. Кивнув ему головой — мол, что случилось?

— Не могу понять… вроде именно тут я начинал воевать в сорок первом?

— Не понял, как это так, вы же из флотских?

— Тут такое дело, весной сорок первого я с группой товарищей был отправлен в двести четырнадцатую бригаду для прохождения спецподготовки.

— А где бригада дислоцировалась?

— Марьина Горка, близ Минска. Если сейчас за поворотом будут торфоразработки, то точно здесь!

До этого поворота было метров двести — двести двадцать, за ним только что скрылся дозорный БТР-152. Решение пришло на рефлексах — рука сама прижала тангенту переговорного устройства и полетел невидимо по эфиру сигнал вызова на рацию передового дозора.

— «Бэта», «Бэта», я «Альфа»!

— «Альфа», «Бэта» на связи.

— «Бэта» доложите обстановку!

— Впереди слева от дороги наблюдаю торфяник, отчетливо видны следы добычи, дальше на горизонте три черных дыма.

На этот раз на дороге нам попалались разбитая колонна с 85-мм зенитками 52-К, они попали под бомбежку на марше как и ранее колонна БТ, а 85-мм зенитка не то орудие, которое можно моментально изготовить к бою, да и против худых (Ме-109) или «штук» (Ю-87) они не катят если только случайно попасть, тут малокалиберные 20–37 мм зенитки или крупнокалиберные пулеметы нужны, вот их и раскатали прямо на марше. Сами зенитки были уничтожены, но главное мы нашли снаряды к ним, которые и подошли к Т-44.

Мы из разбитых машин быстро перегрузили снаряды в грузовик из танковой колонны, не забыв пополнить боекомплект в самом танке, заодно погрузив еще несколько ящиков с бронебойными снарядами сзади прямо на броню танка. Там бронебойные снаряды нам не опасны, так как даже если в них и попадут, то болванки они и есть болванки и кроме пороховых зарядов ничего взрывоопасного в бронебойных снарядах нет, а броню они повредить нам не смогут. Вот теперь мы были во всеоружии и готовы к полноценному бою, а учитывая, что наша сорокчетверка на данный момент превосходила все существующие сейчас немецкие танки, то мы могли показать немцам еще ту мать Кузьмы.

В этой колонне, на удивление не было трупов. Следов крови было много, а вот погибших нет. Я даже приказал осмотреть местность вокруг, но свежих могил не было. Значит забрали с собой. А еще это значило что будет меньше без вести пропавших.

И опять дорога. Раньше я поездил достаточно много, и по стране, и за рубежом. Много и всяких видел путей-дорожек. Но эта очень сильно отличалась от всех передыдущих — она была фронтовая!

Не доходя примерно с километр до гребня небольшой высотки, идущий впереди дозор вшел на связь: — У самой опушки леса стоит машина, людей нет.

— Чья машина, определить можете?

— Сейчас в бинокль гляну, вроде наша.

— Точнее!

— Момент... Точно наша!

В бинокль мне было отлично видно, что когда бардак подъехал к машине, то с него споро спрыгнула пара бойцов, каждый с ППД в руках. Стволы пулеметов медленно поворачивались вместе с башней туда-сюда, контролируя обстановку. Ребята осторожно приблизились к машине и увидели в кабине еще живого водителя, который был без сознания и только тихо постанывал, а его грудь была вся в крови. Его осторожно вытащили из кабины и стали перевязывать. Другие уже споро шуровали в кузове.

Приблизительно через минуту мне поступил доклад от дозора, что в машине находится раненый.

— «Бэта», «Бэта», я «Альфа» груз есть?

— «Альфа», груз есть, ящики, сейчас уточню.

У меня вдруг резко пересохло во рту. За всю предыдущую жизнь я уже научился определять, что это, как не покажется кому-то странным — к добру. И точно через минуту «Бэта» доложил что в кузове машины, двухтонке ГАЗ-ААА, снаряды семьдесят шестого и сто пятьдесят второго калибра. Сто снарядов 76 мм и двадцать снарядов калибра 152 вместе с выстрелом, все осколочно-фугасные, а в самой кабине карабин водителя. Слава Богу, теперь идля самоходки полный боекомплект есть! Ну ипервым карабином разжились. Он нам точно лишним не будет! Семидясяти шести миллиметровые снаряды тоже не пропадут, а пока мы их подальше положим — поближе возьмем. Машину разгружать не стали. Чтобы не задерживаться лишнее время на открытой местности было принято решение раненого перенести в автоперевязочную к врачу, а машину со снарядами по-быстрому взять на жесткую сцепку и всей колонной спрятаться в лесу для перегрузки снарядов и оказания медпомощи раненому.

Но тут недалеко в овражке началось какое то шевеление, и тут же в эту сторону повернулась башня БРДМа. Мгновенно, туда осторожно двинулось четыре человека с автоматами наперевес.

— Эй, кто там?! А ну выходи по хорошему, а то сейчас из орудия жахнем!

Из зарослей не очень густого кустарника вышел командир в слегка потрепанной форме, и когда он приблизился, то стали видны его знаки различия на петлицах, лейтенант артиллерист. Его быстро разоружили на всякий случай, забрав пистолет и засунув под охраной в один из жилых кунгов. Раненого уже перенесли в медицинский ГАЗ-66, грузовик взяли на буксир и колонна снова тронулась в путь.

Медицинский ГАЗ-66 переваливаясь и несколько раз даже подпрыгнув на неровностях дороги быстро приближался к лесу, в котором уже скрылся «бардак» головного дозора. Из всех сил, оставляя за собой черный, жирный шлейф не полностью сгоревшей солярки ехал КАМАЗ,