Читать книгу - "Астральный гамбит - Денис Кащеев"

в которой мне объясняют правила

Судя по обступавшей нас стене из кряжистых дубов и затесавшихся средь них редких стройных березок, оказались мы на лесной полянке. Ни «манамобилей», в гонках на которых нам, вроде как, предстояло соревноваться, ни сколько-нибудь проезжей дороги здесь не было и в помине. Зато стоял большой открытый шатер, под кровом которого в голубоватом свете факелов виднелись какие-то столы и группки людей возле них.

Несколько секунд, переминаясь с ноги на ногу в мокрой от дождя траве, мы трое неуверенно озирались по сторонам — судя по лицу Воронцовой, она тоже ожидала на выходе из портала чего-то иного — а затем из-под сени купола вынырнул и быстрым шагом направился в нашу сторону невысокий парнишка, с виду — чуть постарше нас. Одет он был в униформу, покроем весьма схожую с привычной нам кадетской, только китель у него был не черным, а темно-зеленым, тогда как брюки — синими, а фуражка — с зеленой тульей и синим околышем.

«Новосибирское юнкерское училище, второй курс», — впервые после нашей послеобеденной размолвки выполз в эфир с подсказкой мой всезнающий «паук».

— Молодая графиня, молодой князь, сударь, — приветствовал нас оный юнкер, приблизившись. — Я Иван Григорьев, ваш сегодняшний посредник, — поднес парнишка два пальца к козырьку.

Мы отсалютовали в ответ, затем обменялись с пареньком рукопожатиями.

— Прошу за мной, — сделал Иван приглашающий жест в сторону шатра. — Все остальные команды уже прибыли, вы — последние.

Коротко переглянувшись, мы послушно двинулись вслед за посредником на свет факелов.

«Остальных команд» оказалось четыре — как, собственно, и анонсировала днем Милана. Столов, считая предназначенный нам — соответственно, пять, установленных по кругу. По пути к нашему Григорьев специально прошел мимо всех прочих, у каждого задерживаясь для формального знакомства:

— Молодая графиня Воронцова, молодой князь Огинский-Зотов, господин Ясухару, Федоровский кадетский корпус, — представил Иван нас прежде всего троице в белоснежных мундирах Императорской Борисовской Академии. — Молодой князь Вяземский, молодой князь Гагарин, молодой граф Суходольский, — назвал он в ответ по титулам и фамилиям столичных курсантов.

Дежурно козырнув, я по очереди пожал юношам протянутые мне руки.

— Рад познакомиться с вами, молодой князь, — заметил мне Гагарин — дюжий богатырь на голову выше меня ростом. — И позвольте высказать мои соболезнования по поводу недавней трагической гибели госпожи Морозовой. Ее покойный отец, Александр Юрьевич, действительный статский советник, в свое время был вхож в наш дом в Петрополисе. Помню я и Надежду Александровну — ребенком она как-то у нас гостила…

— Благодарю вас, молодой князь, — учтиво поклонился я в ответ.

Два других борисовца жали мне руку молча. С Воронцовой, кстати, коротко о чем-то переговорили все трое, с Ясухару — никто.

От первого стола мы перешли ко второму, возле которого были представлены воспитанникам Ростовской-на-Дону казачьей кадетской школы, одетым в черные папахи и синие мундиры с широкими красными лампасами на брюках, а затем — к третьему, где познакомились с курсантами Казанского военного университета. Ну и напоследок обменялись приветствиями с командой Амурского института полевого целительства, в составе которой оказались исключительно девушки. Их светло-зеленые, почти салатовые кители украшали серебристые значки с двуглавым орлом, змеями и кубком — такие же, как носила тетушка, лечившая сегодня нас с Иванкой. Правда, у одной из девиц в силу особо выдающегося бюста эмблема так сильно съехала в сторону и вниз, что была почти незаметна. На головах будущие целительницы носили стильные пилотки.

К слову, помимо этой дальневосточной тройки и нашей Миланы, больше среди участников соревнований девушек не оказалось.

Начиная со второй, ростовской команды, фамилии представленных соперников начали у меня в голове путаться, и с какого-то момента сохранить их в памяти, тем более с разбивкой, кто есть кто, я уже даже не пытался. А вот юных целительниц почему-то запомнил: громких титулов за ними не стояло, а звались они Измайловой, Цой (с виду и впрямь азиатка — должно быть, кореянка) и Хохловой (та самая, у который корпоративный значок в глаза не бросался).

Завершив наконец этот «круг почета», Григорьев подвел нас к нашему столу. Как и все прочие, тот был застелен белой скатертью, на которой ждали три бокала с уже разлитым по ним красным вином. За ними стояли две бутыли — одна полупустая, другая непочатая. Справа и слева, на плоских блюдах, громоздились какие-то бутербродики.