Читать книгу - "Малая земля - Олег Таругин"

— Или наоборот, — задумчиво хмыкнул старлей. — Вот как раз сейчас им абсолютно точно не до нас. Хотя, ты прав, как в народе говорится, лучше перебдеть, чем наоборот. Снимаемся и валим отсюда. Долго нам еще?

— Дык, все, пришли мы, спускайся, только аккуратненько, склон крутой…

Разведчики встретили возвращение командира с явным облегчением на лицах — похоже, до последнего не верили, что тот вернется целым и невредимым. Аникеев так и вовсе расплылся, было, в широкой улыбке, тут же, впрочем, напустив на себя донельзя серьезный вид.

Оглядев бойцов, старший лейтенант пожал плечами:

— Да нормально все, мужики, мне уж не впервой, вон, тарщ старшина не даст соврать. Везет мне отчего-то, сам не знаю, с чего вдруг так. Ну, и чего расселись? Снимаемся и дуем отсюда в темпе вальса. Километра с два топаем напрямик, затем повторяем недавний финт. К Абрау-Дюрсо выйдем с запада, подберем место поукромней и встанем на дневку. Если ничего не случится, война на сегодня отменяется, исключительно наблюдение и разведка. Прошерстим окрестности, по результатам — определимся с дальнейшими планами. Вопросы, соображения?

— Не имеется, — как уже бывало, ответил за всех Баланел. — Кроме одного: пленного с собой потащим? Может не выдержать, в офицерских сапожках по этим лесам шибко не побегаешь.

— Пленного? — переспросил старлей, размышляя. Да, Никифор прав, особого смысла и дальше тащить его с собой нет. Более того, это еще и опасно: мало ли что произойдет по дороге? Появятся, откуда ни возьмись, помянутые Левчуком горные стрелки, свяжут группу боем… Кто может гарантировать, что румынскому офицеру не удастся под шумок сбежать? А ведь он видел бойцов, знает численность группы. Даже если и на самом деле не понимает ни слова по-русски, может примерно просчитать, куда они идут. Прав старший сержант, однозначно прав: допрашивать его нужно прямо сейчас.

— Никифор, а в каком он, кстати, звании? «Локотенент-колонел» — это чего означает? Ты ж наверняка в курсе?

— Так подполковник это по-нашему, — не задумываясь, ответил разведчик. — Мне тарщ старшина документ его показал, там так и написано, «подполковник Ионел Петреску». Десятая пехотная дивизия. А вот кто он такой? Вот тут-то самое интересное, командир. Не простой он офицер — разведчик. Военная разведка, такие дела. Ну, так чего, тарщ старший лейтенант, отведем за кустики — да и допросим быстренько? А затем — того? Приказывайте, язык я хорошо знаю, мне что молдавский, что румынский — без разницы?

От услышанного у Алексеева даже голова слегка закружилась: вот это они влипли. Ухитрились, сами того не желая, захватить целого подполковника военной разведки! Разведки, мать ее румынскую за ногу, разведки! Да еще и с портфелем каких-то документов в придачу! Самое смешное, Баланел, похоже, и сам не понял, что только что сказал, и что это означает, да и остальные бойцы тоже, разве что Левчук подозрительно нахмурился.

А означает это конец их разведвыходу, поскольку рисковать ТАКИМ пленным они никакого права не имеют. Вообще никакого. И просто обязаны немедленно возвращаться обратно. Значит, аэродром — если он, понятно, существует — продолжит существовать, и на головы защитников плацдарма будут и дальше падать фугасные бомбы, и вовсе не факт, что новая группа сумеет до него добраться…

Ох, что ж делать-то, как поступить?! Ну почему этот «локотенент» не оказался простым пехотным — да хоть бы и штабным — офицером? Выпотрошили бы сейчас быстренько, благо учили на спецзанятиях, как именно это делать, да и прикопали тихонечко, отправив комбату соответствующую радиограмму. Вот только хрен на рыло, профессиональный разведчик даже при экстренном потрошении всего, что знает, не скажет, просто не сумеет вспомнить, загибаясь от боли, тут нужно серьезным спецам вдумчиво и не спеша работать. А ведь решение нужно прямо сейчас принимать, вот в эту самую минуту…

— Левчук, на два слова. Остальным быть готовыми к выходу. Баланел, от пленного с этой секунды ни на шаг, отвечаешь башкой.

— Вот такие дела, Ильич, — морпех буквально в нескольких словах обрисовал старшине ситуацию. Заодно и свои соображения насчет аэродрома выложил, рассказав и про неподтвержденные данные авиаразведки, и про то, что Кузьмин об этих планах не в курсе. — Спрашиваю, как своего заместителя и просто старшего товарища: что думаешь?

— Да я сразу все понял, командир, это остальные еще не дотумкали. Возвращаемся, значит?

— А если там и на самом деле аэродром имеется, если не ошиблись наши летуны? Сколько наших каждый день под бомбами гибнет, сколько кораблей эти сволочи топят? Не могу я уйти, понимаешь?! Не вернемся мы уже сюда, вот как хочешь меня понимай, но предчувствие у меня такое — не вернемся. По-крайней мере, я — так уж точно не вернусь.

— Помирать, что ль, собрался? — сверкнул взглядом из-под насупленных бровей старшина. — Так, ежели так, я тебе мозги живо вправлю, а потом могу и под трибунал, за рукоприкладство к старшему по званию. Дальше передовой все одно не сошлют, а мы и так на переднем крае.

— Ильич, ну хоть чушь не мели, и без того голова кругом, — поморщился Степан, сдерживаясь, чтобы не выматериться последними словами. — Да не собираюсь я помирать, не собираюсь, разве что до усрачки героически и под фанфары! Я ж с тобой просто по человечески советуюсь, поскольку впервые в жизни тупо не знаю, как поступить! Понимаешь?!

— Не дергайся, командир, и не ори, бойцы услышать могут, а это неправильно. Обдумал я уже — группу разделить придется. Трое нехай пленного тащат, пока германцы район наглухо не перекрыли, глядишь, успеют. А в радиограмме попросим помощь им навстречу выслать, ежели что, отвлекут фрица. Ты с ними и пойдешь, а уж я постараюсь с аэродромом разобраться. Рацию нам оставишь, понятно, вам она только мешать станет. Ну, нормально Левчук придумал, согласен?

— Полностью согласен, — кивнул старший лейтенант. — Но с одним небольшим уточнением: с пленным пойдешь ты. Тише, не сверкай глазами, извини, но это приказ. Который, как устав говорит, не обсуждается. Прости, Семен Ильич, но я знаю, что делаю. Так будет лучше, поверь. Ну, если ты мне, конечно, доверяешь…

— Составляй радиограмму, передадите, когда мы подальше уйдем. Баланела с собой заберу, переводчик может понадобиться. И Ваньку, он тебе без особой надобности.

— Согласен, — облегченно кивнул Степан. — Ни снайпера, ни танкиста я б тебе и так не отдал, про радиста и говорить нечего. Смотри только, чтоб Никифор румына не прибил, шибко злой он на них.

— А то сам не знаю, — невесело ответил товарищ. — Не прибьет, а коль нужно будет, я с ним беседу проведу, проникнется. Все, старшой, коль мы с тобой все порешили, пиши эрдэ^[8], времени нет — до рассвета мы должны хотя бы километров с пять отмахать, а нам еще крюк давать…