Читать книгу - "Дети времени - Адриан Чайковски"

Мейсон продолжал прокручивать послание, пытаясь понять, что за помехи в него вплетаются. Как и в случае сигнала бедствия, создавалось впечатление, что к сигналу спутника прицепилось еще одно сообщение.

– А он продолжает посылать сигнал к планете? – спросил он у Лейн.

– Да, но я ввела на это поправку. Тебе не должен был…

– Мир Керн? – заметила Вайтес. – Это название?

– «Керн» и «Брин» это сочетания звуков, – признался Холстен. – Если это слова, то их в моих словарных файлах нет. Что отвечать?

– Он поймет, если мы к нему обратимся? – настойчиво спросил Гюин.

– Я отправлю зашифрованное сообщение, как и раньше, – ответил ему Холстен. – Я… Что бы это ни было, оно не говорит на Имперском С именно так, как считалось в учебниках. Другой акцент, возможно – другая культура. Не думаю, что я смогу говорить достаточно хорошо, чтобы меня должным образом поняли.

– Отправляй вот это.

Гюин передал Холстену текст для перевода и шифровки.

«Мы – корабль-ковчег «Гильгамеш» с пятьюстами тысячами человек в стазисе. Нам крайне необходимо установить свое присутствие на твоей планете. Это – вопрос выживания человечества как вида. Нам необходима твоя помощь в сохранении нашего груза».

– Это не сработает.

Холстену показалось, что Гюин получил от спутника какое-то другое послание, потому что, на его взгляд, это не было должным ответом. Тем не менее он его отправил и вернулся к прослушиванию предыдущей трансляции, поручив Лейн попытаться выделить дополнительный сигнал, найти в нем нечто, поддающееся пониманию. И тут внезапно он начал его слышать, ловя между словами, – и неподвижно застыл, вцепившись в свой пульт, когда до него дошел смысл.

«Сторожевое обиталище Брин Два получило ваш запрос о помощи. В настоящий момент вы находитесь на курсе, который приведет вас к карантинной планете, и любое вмешательство в эту планету не будет допущено. Просьба предоставить все детали вашей чрезвычайной ситуации, чтобы системы обиталища могли провести анализ и дать рекомендации. Любое вмешательство в мир Керн встретит мгновенный ответ. Вам запрещены все контакты с данной планетой».

«Холодно как холодно как долго жду почему они не прилетают неужели их всех действительно не стало от дома ничего не осталось такой холодный гроб холодный гроб ничего не помогает ничего не помогает ничего не осталось Элиза Элиза Элиза почему ты мне не отвечаешь поговори со мной прекрати мои муки скажи что они прилетят и разбудят меня согреют от этого холода так холодно так холодно так холодно так холодно так холодно холодно холодно холодно».

– Э… – Мейсон резко отодвинул свое кресло назад, но тот голос продолжал нудеть и хрипеть у него в наушниках: совершенно тот же голос, что и в официально-деловитом главном сообщении, но искаженный жутким отчаянием. – Кажется, у нас проблема…

– Пришло новое сообщение, – объявила Лейн остальным, вопрошающим, что хотел сказать Холстен.

– Что мне делать с дроном? – вмешался Карст.

– Пока ничего. Скажи, чтобы он закрылся от связи с обиталищем, – проинструктировал его Гюин. – Мейсон…

Но Холстен уже занимался новым сообщением. Оно оказалось гораздо более коротким и резким, но одно слово застряло у него в голове. «Обиталище» – я так это перевел. Неужели древние имели в виду именно это? Не могли же они предназначить его для того, чтобы кто-то в нем жил! Двадцать метров в диаметре, неизвестно сколько тысячелетий? Нет, не может такого…»

– Он спрашивает, хотим ли мы говорить с Элизой, – выдавил он.

Естественно, кто-то не мог не спросить:

– А кто это – Элиза? – хотя никто из присутствующих на этот вопрос ответить не мог.

– Хотим, – решил Гюин, что было удачно, потому что Холстен уже отправил ответ.

Через несколько минут – задержка с каждым разом все уменьшалась, так как они приближались к планете, – с ними заговорило нечто новое.

Холстен узнал прежний голос, но он стал значительно четче, но по-прежнему сопровождался тем же ужасающим потоком сознания, которое пыталось пробиться наружу. Перевод для остальных он сделал быстро. По его мнению, к этому моменту он владел Имперским С свободнее кого бы то ни было в послеледниковом периоде.

Он переправил его остальным на экраны:

«Добрый вечер, странники, я Элиза Керн, композитная экспертная система Сторожевого обиталища Брин Два. Извините, но я, похоже, упустила смысл некоторых сообщений, которые вы уже мне направляли. Вы не могли бы кратко изложить то, что уже было сказано?»

Тут произошло любопытное разделение слушателей на две группы. Командный состав и безопасники остались более или менее спокойными, а вот научный и технический отделы внезапно затеяли спор: что именно голос имел в виду под «экспертной системой»? Холстен уверен, что это правильный перевод? Это действительно умная машина или только нечто, что ею притворяется?

Сам Холстен тем временем был занят расшифровкой того фонового послания, хотя оно нравилось ему все меньше. Сами слова и тон ужаса и отчаяния вызывали у него дурноту.

«Добрый вечер, странники, я Элиза Керн, композитная экспертная система Сторожевого обиталища Брин Два. Извините, но я, похоже, упустила смысл некоторых сообщений, которые вы уже мне направляли. Вы не могли бы кратко изложить то, что уже было сказано?»

«Что ты делаешь что ты у меня в голове забираешь забираешь забираешь почему я не могу проснуться что я вижу только пустоту и никто и ничто корабля нет почему корабля нет где нет никакой Элиза Керн украла меня украла мой украла мой разум»

Холстен повторно отправил последний объемный текст «Гильгамеша»: «Мы – корабль-ковчег «Гильгамеш» с пятьюстами тысячами человек в стазисе. Нам крайне необходимо установить свое присутствие на твоей планете. Это – вопрос выживания человечества как вида. Нам необходима твоя помощь в сохранении нашего груза».

И ответ:

«Извините вам нельзя приближаться или устанавливать какой бы то ни было контакт с миром Керн. Это категорически запрещено основами программы «Возвышение». Сообщите, могу ли я оказать вам какую-либо иную помощь».

«Аврана я обезьяны Авраны это главное если никого не осталось, то кого нам возвышать кроме самого возвышения никакого контактного загрязнения не может быть Серинг не победит мы возвысимся но почему так холодно медленно трудно думать»

– Те же слова от другого компьютера! – гневно бросил Гюин.

Лейн смотрела из-за плеча Холстена на его перевод второго, скрытого голоса. Он заметил, как ее губы беззвучно произнесли:

– Хрень?

– Мейсон, мне плевать, как ты это выразишь: можешь все как угодно разукрашивать. Пусть поймет, что мы – люди и нам нужна помощь, – потребовал Гюин. – Если есть какой-то стародавний способ откорректировать его программу, достучаться до чего-то там, то нам надо, чтобы ты его нашел.