Читать книгу - "Пробуждение Посейдона - Аластер Рейнольдс"

давай поговорим о деталях. Сколько я себя помню, я ничего так сильно не хотела, как оказаться здесь, внутри тайн Посейдона. Внутри сторожевых лун, еще раз пережив Ужас, я была достаточно близко, чтобы увидеть колеса, достаточно близко, чтобы понять их самой. И все же теперь, когда я здесь, понимаю, что никакого понимания быть не может. По крайней мере, для меня. Я собираю информацию, но никогда не была предназначена для того, чтобы быть чем-то большим, чем записывающим инструментом, каналом для передачи наблюдений в умы Хранителей. Я - их глаза, ветвь их разветвленной нервной системы - не более того.

Кану в очередной раз поразился выпуклости ее лба, сдерживающего силу ее разума, как стена плотины.

- Думаю, ты недооцениваешь себя, Дакота.

- Думаю, они сказали бы, что я их подвела. Я могла бы сказать, что сама себя подвела.

- Нет, - сказал Кану. - Пока нет.

- Ты должен презирать меня, зная, что я приказала сделать. Но пока есть время, я хотела бы освободить Мемфиса от любого соучастия в моих действиях. Если представится такая возможность, я бы попросила вас представить эту информацию своим собратьям - другим людям. Если они снова найдут "Занзибар", Мемфис не должен быть обвинен в смерти Друзей.

Кану сформулировал свой вопрос так мягко, как только смог. - Потому что он всего лишь выполнял приказы?

- Потому что смертей не было. Я обманула вас. Сотня хладных трупов. У них уже давно не было никаких шансов на возрождение. Я приказала Мемфису использовать только тех, кто больше никогда не сможет жить.

Кану медленно кивнул - у него не было возможности подтвердить это утверждение, но оно не показалось ему ложью. Она продолжала ценить и уважать своих Друзей задолго до его приезда, и он верил, что она испытывала искреннее раскаяние по отношению к людям, погибшим во время смутного времени.

- А если бы еще сотне пришлось умереть?

- Я верила, что моя точка зрения будет адекватно высказана этой первой сотней.

Он улыбнулся. - Так и было.

- Что стало со мной, Кану, если я привела нас в это место?

- Тебе не за что себя винить.

- Я сделала сомнительный выбор.

- Как и все мы. - Он стиснул зубы, стараясь выглядеть уверенным перед лицом неустрашимых противников - один из старейших приемов в книге дипломатии. Внутри него все еще была пустота - потребуется больше, чем несколько часов его жизни, чтобы затмить эту тьму. Но, как к новому жесткому скафандру, поначалу громоздкому, он начинал привыкать к ее присутствию. - Очень скоро мы войдем в воду. Скорее всего, корабль не в лучшей форме, но мы сделаем все возможное, чтобы сохранить его в целости.

- Мы всегда делаем все, что в наших силах.

Удар был сильным, но, возможно, не таким сильным, как он опасался. После первоначального толчка инерция "Ноя" понесла его по воде, он всплыл вверх, а затем выровнялся. Вода шипела там, где касалась все еще горячего корпуса, и разлеталась веером брызг по обе стороны. А потом они отдыхали, почти не раскачиваясь из стороны в сторону, пока спускаемый аппарат плавал. Дакота и Гектор начали выбираться из своих гамаков, сначала Гектор затруднялся, но затем, казалось, обрел часть своих прежних сил.

Кану вышел вперед. Нисса уже вскочила со своего места.

- Что ж, мы упали, - сказала она. - Сильнее, чем я ожидала, когда на нас обрушилась эта ударная волна.

- Мы целы и невредимы. Как там корабль?

- Я бы не стала ставить на это свою жизнь - или твою. Если корпус поврежден так сильно, как он думает, мы можем недолго продержаться на плаву.

Кану наклонился, чтобы получше разглядеть что-нибудь в окне. - Ты молодчина. Трудно сказать, но не думаю, что мы можем находиться дальше чем в пяти километрах от этого колеса. Мы должны быть в состоянии пересечь остаток, а затем найти способ разбить лагерь на колесе.

- Надеюсь, они взяли с собой какое-нибудь альпинистское снаряжение.

- Мы справимся, - сказал он.

Но более простая истина заключалась в том, что он мог придумать лучшие способы умереть, чем утонуть с тонущим кораблем. Смерть в открытой воде вряд ли была лучше, но если бы до этого дошло, по крайней мере, выбор был бы за ним. Он знал, что у них нет никакой надежды на колесо, по крайней мере, теперь, когда его размеры стали столь очевидны. И хотя от волн до ближайшей канавки могло быть совсем недалеко - вероятно, всего несколько метров, - какая польза была от этого слону?

Они умрут, все до единого. Но, по крайней мере, они будут двигаться.

- Вот и все, - сказала Нисса, кивая на горизонт. - Мы определенно кренимся вправо. "Ной" погружается.

- Пора идти.

Дакота показала ему набор бортового оборудования. Он был хорошо укомплектован, смесь старого и нового - предметы, которые, должно быть, поступили из Крусибла и другие, изготовленные совсем недавно, специально для удобства танторов. У них были дополнительные запасы кислорода, фляги с водой, тюки со спрессованным пищевым концентратом. Они решили опорожнить некоторые емкости, чтобы они могли служить вспомогательными средствами для повышения плавучести. Тем временем Нисса и Кану застегнули шлемы на шейных кольцах, но оставили открытыми внешние воздушные клапаны, чтобы пока не зависеть от воздуха в скафандрах. Это были простые скафандры с фиксированным запасом воздуха не более чем на двадцать часов, и чем меньше они использовали этого воздуха сейчас, тем лучше. Они взяли с собой столько оборудования и припасов, сколько смогли.

Периодически Нисса наклонялась, чтобы проверить угол наклона горизонта, но Кану, не глядя, мог сказать, что они набирают больше воды. Передвигаться при силе тяжести в полтора раза выше, чем обычная, становилось все труднее, а наклон пола становился все более крутым. Кану подошел к боковому шлюзу и вручную включил его, выравнивая давление и позволив атмосфере Посейдона хлынуть в аппарат.

Он глубоко вздохнул. Воздух был теплый, как в духовке, даже после того, как прошел через впускной клапан скафандра. Парциального давления кислорода было достаточно, чтобы поддерживать в них жизнь, хотя это было бы похоже на дыхание на высоте. Если в воздухе и были организмы или токсины, его скафандр их еще не обнаружил. В любом случае, он сомневался, что они были его самой насущной заботой.

Он открыл как внутреннюю, так и внешнюю двери воздушного шлюза. Они смотрели поверх крыла, которое