Читать книгу - "Да не судимы будете - Игорь Черемис"

Его вопрос был закономерен, но прежде чем ответить, я оглянулся по сторонам; впрочем, кроме пары женщин, которые приехали передать посылки своим родственникам, никого рядом не было.

— Врёт, — я пожал плечами. — Не во всем, но в целом — врёт. С Якиром я общался, он к валюте на пушечный выстрел не подошел бы, там идеи из ушей лезут. Думаю, Якобсон и раньше с иностранцами общался и деньги у них брал. Разве что до этого ему рублями давали, а тут, видимо, возник какой-то форс-мажор, вот этот британец и сунул в конверт, что было под рукой — сами, мол, разбирайтесь.

— Да, я тоже так подумал, — согласился Валентин. — И про то, куда ушли деньги, он не всё сказал. Ты будешь эту дочь Якира допрашивать?

— Буду, куда я теперь денусь, — вздохнул я. — Только видел я её уже, там мозги промыты напрочь. Такой деньги доверять — всё равно, что на ветер их швырять. Посмотрим, в общем… всё равно надо точно установить, в чем соврал Якобсон. Думаю, в количестве денег. Что-то я не заметил у Якира каких-то разносолов в камере.

— Ну тебе виднее… — Валентин с сожалением посмотрел на окурок и отбросил его в сторону. — Ты сейчас обратно в Контору?

— Нет, надо в театр один заехать… По делам, так сказать.

— Ого, кучеряво живут ловцы диссидентов! — воскликнул он. — А что за театр?

— Таганка.

— Дважды «ого». А что там интересного в это время?

Валентин был мне, по большому счету, никем. И, наверное, мне не стоило посвящать его в свою личную жизнь. Но и отмалчиваться, ссылаясь на какую-нибудь «секретность», не хотелось. Поэтому я плюнул на всё и честно сказал:

— Там Высоцкий сейчас, у них репетиция перед открытием сезона. А мне с ним надо побеседовать по одному личному делу…

Он внимательно посмотрел на меня и серьезно спросил:

— А что за дело? Или не хочешь говорить?

— Не хочу, — улыбнулся я. — Но тайны большой нет. Так получилось, что я женат на бывшей его любовнице. А он всё ещё не оставил желание её вернуть. Вот только она уже на девятом месяце, носит моего ребенка. И мне надо как-то намекнуть этому Высоцкому, что его визиты к ней нежелательны.

— «Ого» трижды… — пробормотал Валентин. — Как интересно живут сотрудники вашего управления, у нас даже близко ничего подобного нет. Слушай… а ты не против, если я тебя на машине в этот театр подброшу и издали посмотрю, как ты будешь намекать?

Я хмыкнул.

— Да можно, но тебе-то это зачем? Если контрамарку хочешь — я попробую устроить… на завтра вряд ли, там, наверное, всё уже расписано. А на сентябрь, думаю, вполне.

— Ух, какие связи…

— Ага, семейные, — кивнул я. — Когда жена — актриса этого театра, с контрамарками попроще.

— Так она… — он сбился. — Слушай, я всё-таки поеду с тобой, даже если ты будешь против. Хотя бы для того, чтобы ты с этим Высоцким ничего плохого не сделал… вдруг из себя выйдешь? А тут я — рядом. Ну как?

Я посмотрел на открытое лицо Валентина и подумал — а фиг бы с ним. Пусть действительно рядом будет кто-то, кто сможет на плечах хотя бы повиснуть, если мне кровь в голову ударит.

[1] Резиновая палка ПР-73 была поставлена на вооружение в 1973 году, хотя законодательная основа появилась в середине 1960-х.

Глава 6

«Горами объедков стол покрыт»

Чем ближе мы подъезжали к Таганке, тем сильнее я сомневался в том, что туда стоит ехать. Это был не мой стиль, хотя я никогда не считал, что у меня вообще был хоть какой-то стиль. Но здесь, в этом времени, я старался разрешать конфликты не грубой физической силой, а языком — это было, в конце концов, проще и приносило больше удовлетворения. Разумеется, я не собирался бить Высоцкого — но он мог полезть первым, поскольку, похоже, находился в завязке, а в таком состоянии организм алкоголика не всегда реагирует адекватно на различные вызовы. И если Валентин чуть замешкается — быть беде.

Но одновременно я понимал, что и не поехать нельзя. Высоцкому явно не понравилось расставание с Татьяной — или то, как это расставание произошло. Иначе он не искал бы меня через своих высокопоставленных знакомых, которые могли указать ему пальцем на одного офицера КГБ; иначе он не отслеживал бы свою бывшую любовницу и не приезжал бы срочно к её родителям, когда она осталась без моего присмотра. Ко мне он почему-то приезжать не рискнул, хотя наверняка знал, где я обитаю. Возможно, какие-то остатки разума у него остались, и напрасно рисковать он не хотел, а это означало, что до него всё же можно достучаться и донести простую мысль: Татьяна уже не его собственность, ему нужно её отпустить и жить дальше.

— О чем думаешь? — спросил Валентин.

— О том, успеешь ты среагировать, если на меня накинутся с кулаками, — усмехнулся я. — Шучу. На самом деле сомневаюсь, стоит ли вообще туда ехать. Вчера вечером и сегодня утром казалось — надо, обязательно надо. А сейчас — в сомнениях.

— Предлагаешь повернуть на Лубянку? — сказал он. — Думаю, твой начальник будет рад услышать о прогрессе с этим твоим Якобсоном.

— Это точно, — кивнул я. — Но нет. Сначала надо с этой угрозой разобраться.

— Попытаться разобраться, — уточнил Валентин.

— Ну да, попытаться, — согласился я. — Хотя один мудрый… человек как-то сказал — делай или не делай, не надо пытаться. Правда, я не уверен, что он оказывался в подобной ситуации.

— А что тебя смущает-то?

Я чуть помолчал — не хотелось говорить о своих подозрениях. Но потом снова плюнул на осторожность. После сегодняшних откровений Валентин и так мог гарантировано закопать мою карьеру и поставить сверху огромный гранитный памятник.

— Я впервые оказался в театре на Таганке случайно — высказал одну идею, и товарищ Андропов премировал меня билетом на «Гамлета». Там как раз Татьяну увидел — она какую-то небольшую роль играла в этом спектакле,