Читать книгу - "Шестерни песочных часов - Денис Балан"

вот разговоры по душам с торговцами или шлюхами не были жаренным цыпленком, они не приносили какого-либо наслаждения, старику было скучно с ними, и он быстро терял интерес. Подобные разговоры создавали лишь иллюзию того, что мужчина кому-то еще нужен. Однако впоследствии Эзоп ощущал еще большую пустоту, особенно когда оставался наедине с самим собой и пустыней. Именно в такие моменты он начинал пить и разводить свою демагогию, доводя Чада до белого каления.

Эзоп не был глупым человеком. Наоборот, он много читал, изучал некоторые науки, в особенности философию. Именно из книжек великих психологов он черпал ответы на мучавшие его вопросы о своей тяге к коммуникации, но безразличию к людям. Книгами он успокаивал себя и утверждал что все нормально, что так и должно быть. Все эти причуды Эзоп смахивал на свой необычный психотип и говорливый темперамент. Только вот не мог он понять главного. Не мог или не хотел.

Эзопу не хватало совсем маленькой детали — семьи. Той самой, после потери которой, он ударился в скитания и торговлю, после потери которой он потерял интерес к женщинам, но получил неутолимую жажду к их вниманию. Вторую половинку Эзопа звали Ализа. Она была его ровесницей. Их первое знакомство случилось в ранней юности, а после окончания службы Эзопа они обручились. Вскоре у них появился сын Томас. Причиной странного поведения торговца был именно он. Эйрик каждым своим словом, каждым движением напоминал Тома. Каждый раз, глядя на мальчика, Эзоп видел своего сына, а вместе с ним и Ализу.

Вот уже несколько недель, когда все ложились спать, торговец просто сидел и смотрел в лицо спящего мальчика. Как-то раз это заметил Чад. Но на все расспросы, Эзоп отвечать отказался.

После решения оставить мальчика в Фиазе, в караван вернулся прежний Эзоп. Однако после отъезда из Сан-Ди все стало только хуже. Мискарец совсем притих и перестал пить.

Разбив лагерь и разведя костер, Эзоп подошел к одному из жеребцов. Это был его любимец. Черный, как сама ночь, красавец замотал головой и охотно подставил свою шею. Мужчина потрепал его за густую гриву и лихо запрыгнул на спину.

— Но! Но! — скомандовал торговец, и конь изо всех сил помчался вперед.

Метрах в пятидесяти от них упражнялись Чад с Эйриком. Эзоп пронесся мимо них и скрылся за горизонтом. Давно он не катался верхом, и сейчас сильно об этом жалел. Эта процедура действовала на Эзопа лучше любого вина. Все скверные мысли будто не успевали за скоростью жеребца и оставались где-то там, сзади. И с каждой секундой они отставали все сильнее и сильнее. В голове торговца была лишь скорость, а ощущение одиночества сменилось чувством свободы.

Стемнело окончательно, довольный Эзоп вернулся в лагерь. Спутники ждали его возвращения и ужинать не начинали.

Во время трапезы наездник вел себя развязнее обычного. Он был более разговорчив и много шутил. Изменения в поведении Эзопа заметил даже Эйрик, а Чад решил не откладывать и поговорить с ним по душам сегодня, пока настроение друга располагает к этому.

Как только малькик лег спать, Чад взял бутылку спирта и сел рядом с напарником.

— Последний раз ты так мчался по пустыне, когда мы по глупости купили полугнилые фрукты у того чернокожего.

— Даа, выбесил он меня тогда. Чтобы так клясться в том, что его “первосортные” кокосы были сорваны сегодня утром, надо не обладать ни совестью, ни страхом. Но ничего, при обратной поездке я вбил в его глупую голову и одно и второе.

Чад улыбнулся и протянул бутылку напарнику. Эзоп отрицательно покрутил головой.

— Нет, спасибо.

— Первый раз вижу чтобы ты отказывался от выпивки. Где мой старый приятель? Когда его успели подменить?

— Не хочу. К тому же говорят, что алкоголь вредит здоровью. Так что, здоровее буду.

— Не увиливай. Что с тобой происходит?

— Ты о чем?

— Не строй из себя дурня. Твое поведение, молчаливость, поездки на черном, отказ от выпивки. Что случилось?

— Да говорю же — ничего.

— Кому как не мне знать, что ты сейчас врёшь? — твердо спросил Чад.

Эзоп ничего не ответил и лишь покачал головой.

— Ладно. Раз уж ты сам спросил, я тебе отвечу, — немного помолчав, сказал он. — Но для начала, ответь на мой вопрос.

— Ну давай.

— Для чего мы живем?

Чад молчал и вопросительно смотрел на друга. Он понимал, что бы он не ответил — это будет не верно, поэтому просто ожидал правильного ответа.

— Не знаешь, вот и я не знаю. Кто-то завоевывает земли, кто-то открывает новые, кто-то создаёт свою семью и просто живёт нормальной жизнью, — при этих словах Эзоп машинально потянулся за бутылкой, взял её в правую руку и только собирался поднести ко рту, как замер. — Черт, я же не пью, — с досадой в голосе сказал он и поставил бутыль обратно.

Его собеседник молча наблюдал за этой сценой. На протяжении всего диалога с него не сходила односторонняя улыбка. Чад уже давно привык к тому, что Эзоп любит все драматизировать, но сегодняшний перфоманс был в новинку даже для него. После последних действий друга он уже еле сдерживал смех.

— Смешно тебе? Зачем тогда спрашивал? — обиженно спросил Эзоп и сам рассмеялся.

Вскоре он снова принял серьезный вид и продолжил свои рассуждения:

— А мы? А что мы? Пол жизни в войнушки играли, а сейчас по пустыням шатаемся. Вот ты хотел прославиться?

— Нет, не хотел, — небрежно ответил Чад.

— А я хотел, и сейчас хочу. Все свое детство побираясь и клянча, я хотел разбогатеть и прославиться. А потом вернуться в свои трущобы и просто рассыпать мешок монет на дороге. Да, я знаю, ты скажешь деньги не главное, и так далее, но ты ничего не знаешь о бедности. Каждый раз просыпаясь в вонючей канаве, мокрый и замерзший, я грел себя мечтой о великом будущем. Эта мечта — все, что у меня было. И знаешь что? Я предал ее, забыл про свои амбиции ради Ализы. Я поставил все на эту женщину, но и она меня скоро покинула. Теперь я сижу здесь — бедный, одинокий и старый. — Эзоп снова замолчал.

Он косо посмотрел на бутылку, однако быстро отвел взгляд и продолжил, при этом его голос заметно изменился, будто торговец скинул все маски и принял настоящий облик:

— Последнее, что я пообещал Ализе — уберечь сына и прожить достойную жизнь в будущем, не застревая в прошлом. Томас мертв, а забыть её я так и не смог. Что ж я за человек такой? Ни