Читать книгу - "Поделись своей правдой - Алексей Евгеньевич Аберемко"

типа вала земляного, метра в четыре шириной, как будто специально насыпанного, чтобы уровень воды выше был. На том валу русалки и нежатся. Это днём. Сейчас не видно. Правда сейчас вообще ничего не видно, потому что луна за облаком спряталась. Я по краешку, потихонечку. Если пойду по склону, что к болоту, небось не заметят.

Послышалось невнятное бормотание, как будто пьяный мужик во сне разговаривает. Потом ещё один и ещё. Я застыл, как вкопанный. Бормотание слышалось всё отчётливее, громче и плавнее, а по тембру выше, сливаясь в единый хор. Теперь можно было распознать мелодию. Простенькая такая песенка, но уж очень жалостливая. Вот она, русалочья песня! Люська говорила, что так русалки жертву к себе в омут зазывают. Кто услышит – волю теряет и сам ныряет. Только кто об этом первый рассказал? Я вот, например, ничего не потерял и никуда не нырнул. Или на дебилов не распространяется? В любом случае, голоса с другой стороны пруда. Значит, здесь пока можно проскочить.

Всё, иду! До трёх досчитаю… лучше до десяти. Нет. Дольше думаешь – больше боишься. Пошёл! Я пригнулся и бочком двинулся по крутому откосу, что к болоту спускался. Мне он показался менее опасным, чем пологий русалочий пляж. Склон порос мхом и лишайниками промеж чахленьких кустиков. Мох сырой, скользкий. В одном месте земля осыпалась почти вертикально. Вылезать наверх? Да тут с полметра всего. Я решил взяться за кустик и перешагнуть. Оп!

Как назло, именно в этот момент в пруду что-то всплеснуло. Я оступился и скользнул в болото. Кустик согнулся. Я повис на нём. Ноги ушли в муляку по колено. Попробовал вытащить одну. Её как будто кто-то всасывал, не давая поднять. Рванул. От рывка вторая нога ушла в трясину по бедро.

Руки скользили по коре растения. Я ухватился ловчее и потянул. Почувствовал, как кустик, сначала едва заметно, потом быстрее, вылезает из земли. И точно с такой же скоростью мои ноги стали проваливаться в вязкую жижу. Отрыв! По позвоночнику пронеслась ледяная молния страха. Резкая остановка. Корень вытянулся, но не порвался. Пока. Тело погрузилось почти полностью. Над поверхностью остались судорожно вцепившиеся в растение руки и голова, не вся. В рот плеснула горько-кислая болотная вода со слизкими комочками. Я приподнял подбородок и плюнул. В нос ударил запах тухлых яиц. Лучше бы я запахи пищи из принтера ощущал, чем эту гадость. Тут бы молиться или просто паниковать, если не веришь, а я про еду думаю. Наверное, отбоялся.

Из философских размышлений вывела чья-то рука, схватившая моё запястье. Восторг надежды выплеснулся адреналином. Я стал барахтаться с новой силой, от чего ушёл под воду с головой. Но спаситель оказался сильным. Когти впились в мою кожу и потянули вверх. Когти? Кто-то из Потаповых? Да пофиг! Хоть Леший! Всё лучше, чем в болоте утонуть.

Рукой, свободной от захвата я протёр глаза. Попытался разглядеть спасателя. Как по заказу почти полная луна выглянула почти полная луна. И я его увидел. На меня глядели широко посаженные по сторонам сросшейся с носом длинной пасти зелёные человечьи глаза. С головы сосульками свисали редкие длинные волосы. Блеснула чешуя. Русалка!

Я изо всех сил дёрнулся назад. Мы вместе с русалкой поползли вниз. Болото с радостью мне помогало. Что хуже: быть съеденным тварью или утонуть в болоте? У земноводного был выбор выжить и поесть. Хищник резко крутанул двадцатипудовым телом и выбросил меня на верх вала. От рывка её (или его, не проверял) рука разжалась, и я по инерции отлетел на несколько шагов в сторону Москвы.

Вскочить на ноги я не успевал. Чудище бросилось на добычу. И получило по голове увесистой дубиной. А потом камнем. И ещё, ещё. Люська била, пока не превратила жуткую голову в ещё более жуткое месиво. Потом потянула меня за руку:

– Бежим!

Вовремя: привлеченные шумом, на пляж стали выбираться другие твари. За нами, перебирая руками и помогая рыбьим хвостом, понеслись две ундины. Остальные отвлеклись на труп сородича.

Мы мчались, как сумасшедшие. Всё-таки с ногами получается быстрее. Отбежав в лес метров на двести, упали, как подкошенные. Отдышавшись, я не нашёл ничего умнее, чем поинтересоваться:

– С Вероникой разобрались?

Люська посмотрела на меня внимательно, опустила глаза, потом резко вскинула голову:

– А пусть не лезет к моему мужику! Дура она. Была.

У меня подкосились ноги. Не от известия про Люськину подругу. Просто подкосились. Плохо стало. Может, от нервного перенапряжения, а может газа болотного надышался. Как он там называется? Я же читал. Метан или сероводород? Сероводород, он же ядовитый, по-моему. А у меня иммунитет слабый ко всякой химии. Вспомнил, как отец учил, когда краски нанюхаюсь:

– Люська, у тебя молоко есть?

Девушка смутилась:

– Я же не рожала… ещё.

Дальше не помню, но получается, Люська меня во второй раз полудохлого до дома тащила. В первый, когда они с подругами меня в лесу отловили и сожрать хотели.

Вот так вот. И друзей не выручил, и сам не сбежал. Что поделаешь, работаем с тем, что имеем. Пойдём в гости, раз приглашают.

Я был раньше у Лешего. Я тогда уже неделю прожил в церкви. Уже вспомнил своё имя, остальное же оставалось за пеленой амнезии. В церкви мне нравилось: особо думать не нужно, всё расписано по часам. До обеда работаешь по хозяйству, после обеда опять работаешь по хозяйству. Вечером слушаешь жития святых. В то время кроме меня туристов не было, поэтому отец Рифат не хотел расставаться с тихим, послушным работником. Пришлось. С лешим не поспоришь. А он мной заинтересовался. И именно из-за моей беспрекословности.

Как мне показалось жилище Лешего? А никак. Кроме церкви я в Москве нигде не был. Большая комната с крашенными стенами и пластиковыми стеклопакетами. Алюминиевые столы со всякими стеклянными колбами, ретортами, стальные заземлённые столы с электрическим оборудованием. Ещё один стол метр на два. Пустой. Над ним фигня какая-то круглая с пятью стеклянными глазами по кругу. У глухой стены стоит белый металлический стул с ремнями на подлокотниках и колпаком на уровне головы. Рядом четыре клетки полтора на полтора на полтора, наверное, для скота. Только почему-то в доме. За стеной ворчит генератор. Тогда я не понимал, что это такое, но и не удивлялся: наверное, так и надо.

За письменным столом у окна сидят лысый человек в белом халате и бородатый мужичок в косоворотке навыпуск. Они как будто не заметили, что стукнула входная дверь. Лысый продолжил говорить:

– Симптоматика не совпадает. Абстрагирование присутствует