Читать книгу - "Последний конвой. Часть 2 - Саморский"

Быкова за непререкаемый авторитет среди подчиненных. Мне до такого уровня еще расти и расти. Что ни говори, а мужик видный и симпатичный. А что строгий, так с подчиненными по другому нельзя. Враз распустятся и слушаться перестанут.

Не успела я до конца погрузиться в свои фривольные мысли, как была самым бесцеремонным образом оттуда извлечена.

— Вот что, друзья мои, — заявил Эмиссар, немного поразмыслив, — сколько ждать окончания бури — неизвестно, поэтому постарайтесь поспать, пока есть такая возможность. Днем нам всем будет не до сна, так что не упускайте момент отдохнуть.

Легко сказать, а ты попробуй усни в переполненном салоне, когда снаружи свистит ветер и шуршит песок. Стоит закрыть глаза, фантазия тут же рисует живописные картины погребения заживо под огромным барханом, исполинских монстров, царапающих когтями по железу, и другие картины неминуемой гибели всей экспедиции.

Я вертелась и крутилась на жестком сидении минут двадцать, прежде чем нашла более-менее терпимую позу и хоть немного прикорнула. Нет, я не уснула по-настоящему, просто впала в какое-то странное оцепенение и забылась на полчасика тревожным сном, полным хаотических и совершенно бессмысленных грез.

* * *

— … ни при чем, — сказал Аркадий Валерьевич чуть громче, и я моментально проснулась.

Судя по всему, уснуть удалось далеко не всем, и от нечего делать пассажиры броневика принялись потихоньку перешептываться. Диспут плавно перешел в спор, начало которого я бессовестно проспала. Впрочем, не думаю, что пропустила слишком много, чтобы не понять по контексту о чем идет речь.

Я моментально навострила уши, даже не пытаясь сделать вид, что дрыхну.

— Состав атмосферы за всю историю существования Земли менялся неоднократно, — продолжал доказывать Аркадий Валерьевич, — сначала она вообще была бескислородной, и лишь к концу протерозоя объем резко подскочил до 17%. Впоследствии он колебался в промежутке от 12% до 35%.

Количество кислорода в атмосфере жестко взаимосвязано с биосферой. Увеличение количества углекислого газа вызывает бурный рост растительности. Чем обильнее становится растительность, тем больше выделяется кислорода в результате фотосинтеза. Таким образом, биосфера самостоятельно регулирует пропорции состава газов.

Гибель лесов, зеленых легких наших планеты, нарушила баланс саморегуляции. Процентное соотношение кислорода в атмосфере Земли стремительно уменьшается. Бить тревогу пока еще слишком рано, за тридцать лет потеряно всего-навсего половина процента. К тому же, как было сказано раньше, подобные колебания происходили неоднократно, одни живые организмы приспособились, другие вымерли, уступив место под солнцем альтернативным видам. Жизнь не исчезла, а лишь слегка видоизменилась. Так что и в нынешней ситуации ничего фатального нет.

Минимально допустимой концентрацией кислорода в воздухе, при которой человек может дышать, не испытывая дискомфорта, — 19,5%. Снижение этого показателя до 16% приводит к головокружению и учащению дыхания, до 12–13% — к потере сознания, а до 7% — к коме и смерти.

Если темпы снижения уровня кислорода не изменятся, то через сто лет, всего через четыре поколения, мы подойдем к пределу, за которым без специальных приспособлений людям станет трудно дышать. А еще через триста лет — невозможно.

Может быть, человек сумеет адаптироваться, отрицательная обратная связь и угнетение дыхания на протяжении всей жизни организма, а особенно во время развития плода в утробе, стимулирует генный гомеостаз. Может быть, за это время вырастут новые деревья… Кто знает? Триста — лет это очень большой срок. Но уже сейчас нужно задуматься о том, чем будут дышать наши следующие поколения, придумать и реализовать метод восстановления баланса газового состава атмосферы.

Но это еще не все…

Массовая гибель растительности привела к повышенной концентрации в атмосфере СО2, а повышение среднегодовой температуры — к обильным испарениям и повсеместному увеличению влажности. Эти два фактора сложились воедино и дали небывалый парниковый эффект: температура поверхности продолжает стремительно подниматься. Идет процесс глобального потепления. Планета разогревает сама себя.

К чему это приведет? Нетрудно предсказать, что обитаемые зоны продолжат уменьшаться с катастрофической быстротой. Уже сейчас центры материков практически необитаемы, реки постепенно мельчают и пересыхают, живность гибнет. Нехватка пресной воды становится новым вызовом человечеству. Учитывая текущее состояние промышленности, стоит признать невозможность постройки сотен крупных опреснителей.

Черт, да мы даже не в состоянии решить проблему доставки уже опресненной воды в неблагополучные районы планеты. Цивилизация съеживается, как проколотый воздушный шарик. Зона жизни сокращается, и этот процесс ускоряется с каждым годом.

Мы не можем сейчас сделать точный прогноз, для этого собрано слишком мало данных. Нужно делать расчеты, учитывающие уйму факторов, анализ которых займет десятки лет. Но я вполне авторитетно заявляю, что триста — четыреста лет у человечества нет. Еще до того, как состав атмосферы станет непригодным для дыхания людей, среднегодовая температура вырастет многократно, и все живое на Земле погибнет. Чтобы это понять, не нужно быть академиком, достаточно открыть глаза пошире и посмотреть вокруг — пустыня наступает просто немыслимыми темпами.

24 февраля 32 года (полдень)

* * *

Потом мне надоело слушать эти глупые страшилки в стиле «мы все умрем через триста лет» и я опять уснула. На этот раз глубоко и со сновидениями. И никаких кошмаров мне не приснилось. Я даже почти что выспалась, вот только шея сильно затекла.

Когда я проснулась, причем не самой первой, солнце уже светило вовсю. Буря ушла. Колонну песком не засыпало, хотя, наверное, могло. Люди потихоньку выбирались из автомобилей и бесцельно слонялись вдоль стоянки. Начали потихоньку просыпаться и обитатели командирской машины.

Быков, заметив шевеления личного состава, немедленно скомандовал «всем подъем» и первым покинул броневик, — ушел отдавать распоряжения по оборудованию лагеря для дневки и организации поисковой.

Рассудив логически, что мне в компании «ученого люда» больше делать совершенно нечего, я тоже выбралась из броневика и потопала искать свою «скорую». Нужно осмотреть и перевязать раненных до наступления жары. О том, что она непременно вернется, нетрудно догадаться по сверкающему диску солнца и ясному чистому небу.

Пока я брела вдоль колонны автомобилей, как чертик из табакерки откуда-то выскочил Василий, поздоровался, как будто мы не виделись несколько дней, и пристроился рядом.

— Как спалось? — ехидно уточнила я.

— Глаз не сомкнул, — расстроенно поведал он, забирая у меня «тревожный чемоданчик», — полную будку народа набилось, стали в карты играть. Шум, крики, вопли. Не уснешь. Пытались и меня приобщить, но у них ставки. На патроны для Калаша играют. Предложили сыграть в долг, но я наотрез отказался. Карточный долг — это святое. Где я патроны потом добывать буду? У штурмовиков воровать? Да ну их… Так и просидел на полу весь остаток