Читать книгу - "Сержио - Андрей Двок"

В разговоре с хозяевами я быстро определился, что сейчас идет изок (июнь) 523 круга (года) Новой Эпохи. То есть 523 круг от провозглашения независимых королевств на месте провинций развалившейся Тахтарской империи.

После ужина меня разместили в отдельной комнате. Вообще, дом был достаточно обширным и делился на две половины. Одна половина состояла из сеней, большой комнаты с камином и комнаты, в которой меня и поселили. Вторая половина, войти в которую можно было из большой комнаты, состояла из кладовки, комнаты деда Васила с погребом и комнаты Цветелины с Марийкой. В каждой комнате было небольшое слюдяное окошко. А под крышей обширный чердак. Подворье тоже впечатляло. Еще вечером старик провел меня по нему и ознакомил со всем хозяйством. Из построек был заброшенный хлев и большой сарай, тоже в настоящий момент ничем не занятый, если не считать десятка пустых бочек.

Также за сараем была весьма приличная коптильня, а за хлевом — отхожее место. За постройками располагался небольшой огородик и весьма крупный сад с фруктовыми деревьями и кустами, огороженный с двух сторон деревенской оградой, а с одной стороны — плетнем между дворами. Все хозяйство было запущено. Дед Васил объяснил, что, когда были живы сын и зять, семья процветала. Они делали вино для себя и на продажу, держали скотину и занимались рыбалкой. А потом, после трагической гибели обоих мужчин, они уже не смогли поддерживать большое хозяйство. У деда была очень больна спина, а Цветелина была не в состоянии вынести все только на своих плечах. Постепенно пришлось распродать скотину, продать невод. А хозяйство начало быстро приходить в упадок. Было очень жаль семью старика, совсем недавно процветающую, а теперь еле сводящую концы с концами.

Еще затемно, как и уговорились с вечера, дед Васил разбудил меня на рыбалку. Цветелина тоже не спала. Она уже собрала небольшой узелок с какой-то снедью и помогла умыться, сливая воду из крупного кувшина над деревянным корытцем. Вместе со стариком они удивленно понаблюдали, как я чищу зубы, но ничего не спросили. Я вытащил лишние вещи из своего мешка, оставив там рыболовные крючки и леску, завернутые в холстину топорик с лопаткой, небольшой грубый глиняный горшок под червей, который с вечера выделила Цветелина, грузила из известняка и поплавки из вощенного легкого дерева с птичьими перышками, которыми поделился старик.

Больше не мешкая, мы с дедом Василом вышли из дому. В сенях старик захватил приготовленные с вечера удочки, мешок и берестяной короб с крышкой под рыбу. Я же решил сделать удочки на месте. Деревня уже не спала. Из дворов выгоняли коров на пастбище, в некоторых домах светились лучины и был слышен негромкий говор. До ворот мы шли через все деревню и попадающиеся навстречу жители здоровались с нами, с любопытством меня рассматривая. Их интерес был понятен. Мало того, что я был новым лицом в деревне, так еще и ростом был выше всех, кого пока видел из местных жителей. Как вчера приблизительно примерился, средний рост местных мужчин был около 170–175 сантиметров. Я был на полголовы, а то и на голову выше остальных сельчан. Пройдя в открытые дежурившим стражником ворота, мы свернули налево и побрели вдоль берега.

— Вона та — моя, щучьи серьги, — проходя мимо перевернутых лодок, показал дед Васил.

— Так почему бы нам не пойти на ней? — спросил я его. — Если что, мне одному сил хватит ее на воду спустить. Не такая она и большая.

— Да, парень ты здоровый, видать. По крайней мере, ростом с тебя, наверное, только двое у нас в деревне: кузнец Пламен, да Ивайло — сын лавочника Сава. Но не поплывем мы на ей, — потонем. Рассохлась она вся, надо чинить. И продать жалко.

— А, ясно! Не беда, не переживай, дедушка. Починю я ее. Ничего сложного в этом нет. Я с отцом рыбачу с малых лет. Тряпки какие старые есть дома? Смола?

— Кхе-кхе… «дедушка»…, — с непонятным выражением пробормотал старик. — Да, есть и пакля, и смола дома. Как не быть? Всеж мы рыбалкой не один год занимались. Да и лодка эта у меня уже давно.

— Вот и ладненько, значит, все будет нормально. А нам далеко идти?

— Не, куда мне далеко ходить-то? Спина — зараза, замучила совсем, щучьи серьги, — разговорился дед Васил. — Вот сейчас верши проверим. У меня их пяток стоит невдалеке. Потом еще пройдем немного, там хорошее место будет с удочкой посидеть. Раньше-то мы втроем и невод заводили, и острогами работали. И хапком^[29] рыбу тягали. Тут место знатное есть, щуки здоровущие — одному и не вытащить. Но тут надо осенью, в листопаде — смутане месяцах острогой бить, когда уже холодно, ночью. А теперь, что? Не могу я ни острогой ударить, ни хапок вытянуть. Остается с удочкой сидеть, да верши ставить.