Читать книгу - "Обратный отсчет: Равнина - Токацин"

— Я его буду забирать под броню, — пообещал Гедимин. — Пока твои дроны в небе. Успеет вернуться в нормальное состояние.

Он следил за Вепуатом, снимающим с дрона сигма-сканер и пристраивающим его в ящике стола, и думал, что планета с каждым днём становится бредовее. «Утром не забыть забрать. А то взаправду мутирует.»

24 день Пустоты, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

До рассвета было ещё очень далеко — сегодня Гедимин встал рано, через несколько минут после условной полуночи. Аборигены ещё спали, на холме было тихо, только в низинах что-то шуршало и попискивало. Гедимин сидел, прислонившись к бочке, ждал, пока прогреется набранная в скафандр вода, и разглядывал серебристые и зеленоватые трещины на серо-чёрном небе. Кто-то раскидал по небу кругляшки, изображающие луны; свет настоящего неба пронизывал их насквозь.

На окраине лагеря что-то зашуршало, из-за шатра показалось пятно ярко-жёлтого света. Оно пошарило по земле, зацепило ногу Гедимина и, вздрогнув, отпрыгнуло назад. Сармат озадаченно хмыкнул и зажёг наручный фонарь.

— Ну что, со светом удобнее?

— Угу, — отозвался Таркасан, выбираясь из темноты. Гедимин следил, как он ступает на землю, как расправляются сложенные пальцы в новых красных сапогах; судя по движениям, филк освоился с новым скафандром и уже не чувствовал себя стеснённым.

— Ничего не заболело? — спросил Гедимин. Из-под новой униформы было видно ещё меньше филка, чем раньше; глаза вроде бы остались на месте и не выпятились на стебельках — вот и всё, что сармат-наблюдатель мог сказать.

Таркасан сдержанно фыркнул.

— Айзек спросил, Кенен спросил, теперь ты ещё. Осталось встретить Вепуата. Нет, не заболело. И щупальца не отросли.

…Под откинутый полог немедленно влезли два зверька. Гедимин, досадливо фыркнув, выставил перед остальными защитное поле. Вепуат, пристроившийся было за столом, спрыгнул и попытался схватить нхельви за шкирку. Существа шарахнулись от него, на долю секунды замерли у выхода — и юркнули в открытый Гедимином проём. Сармат запечатал «дверь» защитным полем и тяжело качнул головой.

— А куда от них тут денешься, — пробормотал Вепуат, вынимая из тряпок сканер. Он проработал полночи, пока в небе не было дронов, а сарматы спали; сейчас разведчик выпустил дроны, и замаскированный сканер можно было выключить.

— Здесь восемь часов, — Вепуат, подсоединив прибор к передатчику, смотрел на рябящий экран. — Я буду быстро листать, а ты смотри в оба. Ну, вот их лагерь…

Сканер сквозь маскировочные тряпки и каменный фундамент отлично видел все полевые кухни, штабеля бочонков и корзин, лёжки плоских зверей… Гедимин смотрел, как на мелькающих картинках аборигены возятся под навесами, замачивают какое-то зерно, вытряхивают подстилки…

— О, Калиг пришёл, — Вепуат замедлил промотку. — В маске. Его угощают… Всё, ушёл.

Абориген собрал пустые блюда (у них у всех, как заметил Гедимин, были маленькие ножки, обычно по три, иногда больше) и спустился с повозки. Сармат с недоумением следил, как он раскладывает посуду перед жующими животными.

— Ядро Сатурна! — Вепуат брезгливо фыркнул. — Ты смотри, они тарелки лижут!

На экране Бронн собирал вылизанную посуду. За прошедшие полчаса на ней не осталось ничего, кроме звериной слюны.

— Ну, помыть ещё можно… — пробормотал Гедимин, с невольной гримасой глядя, как абориген пристраивает перевёрнутое блюдо над жаровней и ворошит кейек, поддавая жару.

— Вот как у них просто, — прошептал Вепуат, брезгливо морщась. — Дал зверям вылизать, прокалил — и всё, чисто. Хорошо, мы у них ничего не едим!

— А стражи едят… — на приостановленных кадрах к полевой кухне вышел Навкет, и ему принесли какое-то угощение. Он ушёл, и Бронн с опустевшей посудиной в руках медленно сполз с волокуши и поставил её рядом со звериной лёжкой. На повозке уже тушили огни, и все закапывались в подстилки. Бронн, уже без посудины, ткнулся в один угол, в другой, потом сгрёб часть шкур на свободный пятачок и зарылся в них.

— М-да, гигиена на уровне… — пробормотал Вепуат, проматывая запись. Часа три ничего не происходило, потом аборигены снова завозились, пошли копаться в корзинах, ворошить кейек, вытряхивать подстилки… Последнюю посудину отобрали у зверей, прокалили над жаровней и тут же слили в неё жидкость, настоянную на каком-то зерне. Гедимин увидел, как Бронн жуёт ягоды и листья и сплёвывает пожёванное в воду.

— Вот так насмотришься всякой гадости… — Вепуат, поморщившись, ускорил воспроизведение. Бронны, оставив троих присматривать за кухней, куда-то ушли, через полчаса вернулись, остановились у повозки. Вылезший наружу сородич сбрызнул их какой-то жидкостью, помахал в воздухе осколком кейека, зажатым меж палочек. Гедимин наблюдал за странными действиями с недоумением. Когда махание закончилось, Бронны снова полезли по корзинам, кто-то начал чистить «овощи»…

— Ничего интересного, — подвёл итоги Вепуат, выключая передатчик. — Что в записях с дронов, что здесь. Я такого много пересмотрел.

Гедимин пожал плечами.

— Никаких чужаков. И грибы никто не ел. Всё-таки они для Текк’тов.

— Может, и так, — не стал спорить Вепуат. — Но слежку я не брошу. Вечером, когда дроны увезут, положи сканер снова сюда…

Гедимин, кивнув, убрал прибор под ипроновые щитки. Броня вроде бы защищала от равнинных мутаций — как самого носителя, так и его оборудование, и была надежда, что сканер тоже уцелеет.

«Сегодня никого не поймали,» — думал сармат по пути в лабораторию. «Но, может, он не каждый день сюда ходит. Будем собирать данные. Неделю, может, две, — кто-то да попадётся. Кто-то сливает информацию нергонам. Если не аборигены, то стражи.»

… — Стекло забрали, — доложил Вепуат, заглянув в открытые, остывающие опоки литейной станции. Гедимин, ничего не ответив, прошёл к столу, опустил на него массивный груз и накрыл защитным полем. Сегодня по плану была работа с радиостойким тектоном — облучение под интенсивным омикрон-пучком и высокотемпературные испытания. Образцов собралось несколько, в основном — смесь тектона и золотой глины в разных пропорциях.

«Ни на что не отвлекайся,» — напомнил себе сармат, выставляя на стенд первую каменную плитку. Излучателем сегодня был сфалт — полный поток работающего реактора.