Читать книгу - "Серый Дол - Николай Покуш"

в который её загнала Тамила, и вернуть контроль над своим телом. Всё это время дрожащая Илия сидела на полу и неотрывно смотрела на труп Тамилы. Когда волхаринка наконец сумела встать, пусть в конечностях ещё чувствовалось онемение а в голове шумело, она тут же принялась за приготовление сонного отвара для Горына и строго, без каких-либо лишних разговоров потребовала у девочки помочь ей в этом. Весна понимала, что возможно поступает с ней жестоко, но должна была вырвать Илию из её оцепенения, уверенная, что так будет лучше для неё. Дочь Сайна вначале непонимающе посмотрела на Весну, но когда та повторила свою просьбу снова, а затем ещё раз, принялась выполнять данное ей поручение.

Горын очнулся и застонал, когда отвар был практически готов. Несколько раз он звал Баюна и даже пытался встать, но Темнозор по настоянию Весны, не смотря на протесты и брань отца, не позволял ему сделать этого. Когда же он наконец погрузился в долгий сон, Весна принялась за детей. И вот тогда, сидя в промоченной в кипятке тряпкой в руках, и осторожно обрабатывая глубокую рану от когтей ворона у Илии под волосами, она вдруг ощутила страшный удар. Не физический, но куда более мощный, чем может нанести ей любой человек. Удар в самое сердце, боль от которого сжалась в одной точке прямо у неё в груди, и оказалась столь сильной, что женщина ахнув, выронила из рук тряпку и осела на пол.

- Весна! - воскликнула Илия подхватывая её под руку. - Что с тобой?

Немыслимая боль не позволяла волхаринке не то что говорить, на даже вздохнуть. Она продолжала крутиться в её груди, а в голове звучало страшное понимание источника этой боли.

"Нет! Только не это! Нет! Пожалуйста, нет!"

- Весна, ты слышишь меня? Весна?! - кричала Илия прямо у неё над ухом, но голос девочки всё отдалялся, по мере расширения этой боли до масштабов всего мира.

Будто чёрная бездна разверзлась у Весны под ногами и она стала проваливаться туда. Падать и падать в темноту беспросветного отчаяния. А затем, вдруг, всё оборвалось, как рвётся струна и звук ей издаваемый вдруг прекращается. Из острого кинжала, вонзившегося в сердце, боль превратилась в тяжёлый груз, который лёг ей на плечи.

- Весна! Весна, что с тобой?!

Не поднимая на Илию глаз, она смогла выговорить лишь одно слово, в котором концентрировалось всё:

- Ханрис...

Затем её глаза защипало, Весна сомкнула веки, и горячие слёзы побежали по щекам и закапали на доски пола.

Всё это время она не теряла связи с супругом. Он страдал, он боролся, он слабел и обретал новые силы, проходил через страшные испытания, и Весна чувствовала всё это. А теперь, вдруг, нить связывающая их резко натянулась, а затем порвалась. И всё пропало: его боль, его борьба, его страдания - всё кончилось в миг, и наступила страшная, давящая на разум тишина. А затем, откуда-то издалека, сквозь эту тишину до Весны стали долетать отголоски другой боли, очень похожей на её собственную. Ведь в этот самый момент, случившееся почувствовала и Риза. Весна потянулась к ней невидимой рукой и отчётливо увидела перед глазами свою дочь, которая, проснувшись с рыданиями, где-то в незнакомом месте, в чужой постели, закричала: "Попочка!". Её крики разбудили весь дом, к девочке сбежались люди, среди которых был и брат, но никто не мог ни понять, ни успокоить впавшую в истерику Ризу.

"Я ничего не могу с этим поделать, малышка," - прошептала ей Весна сквозь время и пространство. - "В этот раз не могу, прости меня! Случившегося не изменишь. Я чувствую ту же страшную боль, но никак не могу её унять. Прости моя мила, моя маленькая доченька. Прости, но нам обеим придётся пройти через это."

Руки Илии обвили шею Весны. Дочь Сайна не стала больше звать её, а лишь, увидев что волхаринка горько плачет, крепко обняла. Весна тут же заключила девочку в свои объятия, как хотела бы заключить собственную дочь, или Ханриса, или всех те, кому отчаянно стремилась помочь, но не смогла, всех кого подвела. И, уткнувшись Илии в плечо, она дала наконец волю чувствам. Завыла от горя, зарыдала. Теперь можно, ведь того что произошло там, в Сером Доле, уже не изменит никакая сила на свете.

***

Когда Сайн подъехал к своему имению, на горизонте уже слабо брезжил рассвет. Снег прекратился, и чёрная туча, из которой тот сыпался на землю, улетела куда-то на юг, расчистив небо в котором слабо мерцали догорающие угольки звёзд. Остановившись у прогоревших костров, теперь лишь едва различимых по чёрным кругам на земле, Сайн ужасом оглядел поле битвы. Перед его домом, в мокрой грязи, смешанной с кровью, припорошенные тающим снегом, лежали тела уродливых чудовищ, счесть которые он не стал даже пытаться. Сам дом смотрел на него глазницам пустых чёрных окон. И нигде ни единого признака жизни.

- Властитель всемогущий, - вымолвил Сайн одними губами, не решаясь ступить в эту грязь. - Я опоздал. Всё кончено. Неужели они все...

Сайна замутило. Он до боли в ладонях сжал поводья. Стиснул зубы. Сдавленно застонал.

"Властитель! Как ты позволил этому случится?! Как же так!"

В чувство его привёл хриплый лай. Сайн поднял голову и увидел, что из под дома выбрался Зоркий. Пёс был весь в грязи и, похоже, в крови. Переднюю правую лапу он поджимал. Смотрел Зокрий прямо на Сайна, и когда их взгляды встретились, снова коротко гавкнул.

- Неужели ты единственный кто выбрался из всего случившегося тут кошмара? - спросил Сайн тихо, но зверь, словно бы не только услышал, но и понял его.

Прихрамывая, пёс направился куда-то в сторону, к груде тел. Добравшись он сел там, и вновь глянув на Сайна, дважды гавкнул.