Читать книгу - "Аргентина. Крабат - Андрей Валентинов"

— Да, это я. В следующий раз советовала бы прийти в буденновке и при шашке. Так будет еще выразительнее.

— Для вас — хоть на тачанке… Я только что с самолета, в Ле Бурже какая-то авария, пришлось садиться в Вильнёве. Надел что первое попалось, схватил такси. Но… Виноват.

— Пилот был коммунистом и не пускал в салон тех, кто прилично одет?

— Так я и был пилотом, мадам. «Ньюпор-Деляж-29», серийная модель 1925 года, бывший истребитель, ныне — скромный почтальон^[44]. А я — Роберт. Это имя, а вот фамилия…

— Фамилию вы забыли, бывает. Тогда я — Ильза.

— Ильза — Почитающая Бога, Веспер…

— …Венера, Вечерняя Звезда. Так уж назвали. Иногда имя — это просто имя, Хродберт, Блистающий Славой.

* * *

Он курит, она — нет. Пьют одно и то же — виски «Dallas Dhu». Стаканы с толстым дном, минеральная вода в бутылке с высоким горлом. Ни тостов, ни здравиц — вразнобой, по мере охоты.

Работают.

Номер-люкс, бордовые занавеси, гобелены на стенах, ковры с высоким ворсом. Мужчина за столом — папка с бумагами, две перьевые ручки, пресс-папье тяжелой бронзы. Рядом пепельница, пачка «Gauloises caporal» — крылатый шлем на лиловом фоне, зажигалка.

Женщина в кресле, руки сцеплены на левом колене. Черненый египетский саркофаг издали похож на коготь.

Сизый дым. Тихий разговор.

— Мое руководство хочет знать, как будут осуществляться поставки после начала большой войны в Европе.

— Передайте вашему руководству, Роберт, что большой войны в Европе в этом году не будет.

Шелестит бумага, еле слышно скрипит перо дорогого паркера. Мужчина делает пометки, подчеркивает слова, ставит значки на полях.

— Мое руководство хочет знать, с кем мы в дальнейшем будем иметь дело: с вами или с господином О'Харой?

— Передайте вашему руководству, Роберт, что вы будете иметь дело со мной — и только со мной.

Мужчина кажется невозмутимым, женщина тоже. Только присмотревшись, можно заметить, что он слишком сильно прикусывает сигарету, а ее сцепленные пальцы побелели.

— Мое руководство хочет знать, сможете ли вы продать нам изделия из особого списка.

— Передайте вашему руководству, Роберт, что кошку в приличном обществе принято называть кошкой. Хотите новейшие разработки, которые в Европе именуют «инопланетными»? Нет, продать их мы вам не сможем, но кое-что получите бесплатно. Запоминайте: Рудольф Рёсслер, владелец издательства «Вита-Нова». Швейцария, Люцерн, улица Хертенштайн, дом 8, книжный магазин.

Мужчина кивает, откладывает паркер, с силой проводит ладонью по лицу.

* * *

— Ваше руководство, Роберт… Как вы всё прячете, даже смешно! Ваш Сталин ошибается. Ему кажется, что смысл происходящего в том, что Гитлера натравливают на СССР. Это не так. СССР никто не принимает всерьез, вы сейчас значите немногим больше Ирана. Богемского Ефрейтора вскормили англичане, чтобы иметь острастку против победоносной Франции. Потом спохватились, но стало поздно. Гитлер нашел новых друзей и начал играть по своим правилам.

— Вы правы, Ильза, теперь ему помогают очень серьезные люди из Штатов. Но Судеты — это война!

— Никакой войны, Роберт. Гитлер знает главный секрет: ни Франция, ни Англия не станут сражаться из-за чехов. А также из-за австрийцев, швейцарцев, литовцев и поляков. А потом будет уже поздно.

— Насчет Швейцарии вы не ошиблись, там происходит что-то странное. В немецких кантонах началось движение за пересмотр Конституции 1876 года, речь идет фактически о полной самостоятельности. Но Швейцария — это не только сыр!..

— Представляете, что начнется в Европе, если прекратят работу швейцарские банки? Три года хаоса — а потом появится планета Аргентина, о которой пишут в книжках с яркими обложками. Такой исход не входит в мои планы, поэтому наше сотрудничество будет продолжено. Только не тратьте золото на всякие мелочи. Никакие параболоиды и «лучи смерти» вам не нужны.

— А что нужно?

— Алюминий и высокооктановый бензин. И еще — зенитные орудия^[45].

6

— Этих хватит, — рассудил Хинтерштойсер, наблюдая, как очередная железяка с шипением погружается в воду. — Нам еще нужен десяток ледовых крючьев. И ты еще про «кошки» говорил, которые с передними зубьями.

Тони Курц, отложив щипцы в сторону, взглянул с упреком. В кузнице он работал с самого утра. Андреас клялся и божился, что сразу же после завтрака придет помочь, но закрутился, завертелся, забегался… Особо виноватым, впрочем, себя не чувствовал, так как тоже был при деле. Каждому — своя забота.

Курц бросил в угол кожаный передник, долго пил воду, потом устало махнул рукой.

— Пошли, лентяй. Есть новости.

В родной Берхтесгаден заглянули не без опаски, но никто их нежданному визиту не удивился. Привыкли за последний год. Хорошо служить в часе езды от отчего дома! Курц сразу же занял кузницу, решив не откладывать самое важное до Берна, Андреас же принялся кружить по городским улицам, заглядывая ко всем ближним и дальним. И, как выяснилось, не зря.

— Я чего подумал, — начал он, хлебнув пива из тяжелой глиняной кружки. — На пятый день нас искать начнут. Или даже раньше, если начальство нос в бумаги сунет…

— Тише говори! — Тони поглядел по сторонам, нахмурился. — Уезжаем завтра же утром. Вещи сложишь вечером, зайду — лично проверю.

Расположились на летней веранде, в самом сердце большого фруктового сада. Солнце, зелень, беззаботное синее небо, пиво прямо с ледника. Рай!

— Что уедем — понятно. А потом сюда прикатят по наши души. Спросят, что да как, а главное — куда. Девались мы, в смысле.

Хинтерштойсер, с наслаждением допив пиво, приударил донышком по темной от времени столешнице.

— А мы с тобой — в Берлине!

Полюбовавшись эффектом, закурил, завив дым колечком.

— Марту помнишь? Марту Ранш из соседнего класса? Которую все наши парни того… на танцы приглашали. Она из дому сбежала — как раз вчера, перед нашим приездом. У нее в Берлине какой-то ухажер, то ли пожарный, то ли танцор из оперетты, то ли оба сразу. Смекаешь, к чему это я?

Уловив недоуменный взгляд, пояснил снисходительно:

— Мы же на свадьбу приехали, не забыл? Значит, Марта — твоя суженая. Ну, влюбился ты, бывает. Свадьбу готовили тихую, только для самых близких. Но вот беда! Сманили невесту, бежала, подлая, считай, из-под венца. Ты — за ней, а я, стало быть, за тобой. И все — в Берлин.