Читать книгу - "Туринская плащаница - Клайв Принс"

Впрочем, в период между VI и XIII вв. периодически появлялись упоминания о целом ряде предполагаемых Плащаниц Иисуса Христа. Естественно, что с особым ажиотажем разыскивались реликвии, связанные с Самим Сыном Божьим, но, поскольку Он, по свидетельству Евангелий, вознёсся на небо во плоти, верующим не оставалось ничего другого, как поклоняться таким святыням, как частица древа истинного Креста Господня или фрагменты Его Тернового Венца. Круг подобных реликвий пополняют Его молочные зубы и даже Его крайняя плоть.

Фрагменты Плащаницы, или погребальных пелён, почитались христианами начиная с V в. Одна из таких реликвий была привезена в Константинополь, а другую в VII в. видел в Иерусалиме один франкский епископ. Другие привезли в Европу крестоносцы, возвращавшиеся на родину из крестовых походов. Примером может служить плащаница из Кадуина (которая, как было недавно доказано, на самом деле представляет собой мусульманский плащ XI в.). Ещё один европейский «претендент» на роль Плащаницы – плащаница из Компьени (Франция), которую приобрёл в конце VIII в. император Карл Великий (742 – 814гг.) и которая хранилась почти тысячу лет, пока не была уничтожена во время Великой французской революции в 1789 г.

Разумеется, два крупнейших собрания христианских святынь были бы неполны без их собственных «плащаниц». Одно из них находилось во владении византийских императоров в Константинополе, где оно оказалось в XI в. Другим крупнейшим собранием реликвий было собрание французского короля Людовика IX Святого, созданное в XIII в. и хранившееся в Сен-Шапель в Париже. В общей сложности насчитывается более сорока достоверно известных «номинантов» на роль истинной Плащаницы Христовой, и историки тщательно исследовали обоснованность притязаний каждой из них. И в одном случае (речь идёт об изолированном источнике, датируемом 1203 г.) существует реальная возможность того, что имеется в виду Лирейская, или Туринская, Плащаница, скрытая под более ранним названием. Во всех этих случаях размеры плащаниц совершенно разные, и, что особенно важно, ни на одной из них (за исключением плащаницы, упоминаемой в источнике 1203 г.) не отмечено наличие чудесного образа. Другими словами, предполагаемые плащаницы были весьма многочисленны, но практически во всех случаях они представляли собой чистые полотна ткани. Видимо, это объясняется тем, что люди, выставлявшие их для поклонения, не подозревали, что их могут заподозрить в фальсификации изображения на Плащанице, и тем, что о существовании изображения было попросту неизвестно.

Конечно, этот единственный источник 1203 г. представляет особый, можно сказать – сенсационный интерес в определённых кругах не только как потенциальный предшественник Лирейской Плащаницы. Это – весьма важный фактор, отвечающий на вопрос о том, почему Плащаница столь долгое время пребывала в неизвестности.

В Средние века крупнейшее собрание всевозможных святынь находилось не в Риме, а в сердце Восточной христианской церкви – в Константинополе, точнее – в Фаросской часовне византийских императоров, находящейся на территории императорского дворца. В 1204 г. цветущий город был захвачен и разграблен воинами-крестоносцами Четвёртого крестового похода (кстати сказать, истовыми христианами). Вскоре после этого вся Европа была буквально наводнена всевозможными крадеными реликвиями. Известный французский рыцарь и мемуарист Робер де Клари писал, что во Влахернской церкви Пресвятой Богородицы «хранился сидуан (синдон), которым было обёрнуто тело Господа нашего и который каждую пятницу выставляли стоймя, чтобы можно было лицезреть образ Господа нашего».

Продолжая свой рассказ, де Клари сообщает, что после того, как город спустя шесть месяцев был полностью разграблен, сидуан исчез. Погиб ли он в пожаре или же сделался трофеем какого-нибудь католического рыцаря?

Мемуары де Клари пользуются особой любовью у синдонистов, ибо они являются доказательством того, что некая плащаница с образом Христа на ней существовала задолго до времён Жоффруа де Шарне и, следовательно, гораздо раньше периода, накрываемого радиоуглеродной датировкой. Но и здесь есть свои сложности.

Дело в том, что де Клари не считается надёжным хронистом. Учёные отдают предпочтение описанию Четвёртого крестового похода, оставленному Жоффруа де Вильеардуэном. Последний был не только внимательным очевидцем событий, но и дипломатом-ветераном, который вёл переговоры с предводителями крестового похода. Так вот Вильеардуэн нигде не упоминает о загадочном сидуане.

Хотя де Клари, описывая плащаницу, упоминает об изображении на ней, он приводит слишком мало деталей, что не позволяет объективно сравнить описываемый им артефакт с Туринской Плащаницей. Более того, не прекращаются споры о том, относится ли старофранцузское слово figure (образ) к изображению человека в полный рост, как это имеет место на Туринской Плащанице, или же оно, как и в современном французском, означает просто «лицо». (Справедливости ради надо признать, что большинство учёных высказываются в пользу первой версии.) Кроме того, не вполне ясно, хочет ли де Клари сказать, что он видел сидуан своими глазами, поскольку он всего лишь описывает своё посещение церкви, «в которой он[30]выставлен». Возможно, он только слышал об этом.

В то же время какая-то чистая – не имеющая никаких изображений – Плащаница упоминается в описи реликвий, хранившихся в Фаросской часовне, и более чем вероятно, что она находилась там с 1090-х гг. Как и все самые священные реликвии Византийской империи, эта плащаница считалась слишком великой святыней, чтобы показывать её массам, и её могли видеть лишь особо привилегированные персоны, а для всеобщего поклонения она не выставлялась никогда. Сам факт, что упоминаемый де Клари сидуан (вне зависимости от того, была ли это Туринская Плащаница или нет) выставлялся для поклонения каждую неделю, свидетельствует о том, что он не считался особо ценной реликвией. И, словно стремясь ещё больше запутать суть дела, Жоффруа де Вильеардуэн утверждает, что влахернская церковь Пресвятой Богородицы избежала участи столицы и не была разграблена. Таким образом, хотя история Робера де Клари и выглядит захватывающим свидетельством, она не может считаться неоспоримым доказательством существования Плащаницы до времён Жоффруа де Шарне.

Но синдонистов не так-то просто обескуражить. И во всех новых попытках реконструировать предысторию Туринской Плащаницы по-прежнему фигурируют мемуары де Клари. Но каким же путём Плащаница могла попасть из Палестины I в. в Константинополь 1203 г., а затем – в Лирей 1350-х гг., и всё это – на фоне того, что официально (то есть согласно Новому Завету) её как бы и не было? Существует одна гипотеза, которая, не исключено, может спасти честь синдонистов. Это – знаменитая гипотеза Яна Вильсона о мандилионе, основанная на труде отца Мавруса Грина.

В своём известном бестселлере 1978 г. «Туринская Плащаница» Вильсон утверждает, что Плащаница была известна в Ранней церкви, но под другим названием, а именно – священного Эдесского мандилиона. (Ту же мысль проводит и фильм Генри Линкольна «Безмолвный свидетель», во многом основанный на идеях Вильсона.)