Читать книгу - "Гроза тиранов - Андрей Муравьев"

С тех пор османы в горы не лезли, ограничиваясь редкими точечными карательными экспедициями.

А триумфатор Петр Первый развернул обширные реформы.

Чтобы организовать и упорядочить хаотичное существование своего шебутного народа, он создал то, что потомки назвали бы «вертикалью власти». Во главе каждой нахие[29]был поставлен сердар, воевода или байрактар. Видные люди из числа отличившихся в последнюю войну, они объединяли в своих руках военную и гражданскую власть. Подчиняясь только владыке и скупщине, совету племен, эти «представители на местах» ослабили влияние потомственной аристократии, кнезов, часто в угоду своим интересам толкавших страну на разные авантюры.

Был утвержден суд, приняты законы-уложения о земле и частной собственности. Наконец, князь-епископ активно продвигал на селе входивший в широкое распространение в Европе корнеплод – картофель.

Все это было ново для людей. И как с любыми нововведениями, у правителя нашлись и сторонники и противники. До открытого выступления дела не доходили, но многие роптали.

Алексей выслушал эту политинформацию из уст старого Мирко. Списанный по выслуге лет гайдук всегда с интересам относился к разного рода новостям и сплетням. Дед считал ниже своего достоинства обсуждать услышанное с остававшимися в селении бабками и очень обрадовался интересу залетного гостя.

Старик и дольше бы потчевал его рассказами о местных авторитетах и байками о делах давно минувших, но в поле зрения неожиданно появились новые персонажи.

С нижнего конца села к ним шел высокий даже по меркам горцев, немолодой, сухощавый мужчина. Пышные усы не вязались с изрытым оспинами лицом аскета. Одетый в темную горскую куртку, темно-синие шаровары и легкие полусапожки, он бы не выделялся среди оставшихся на излечении в деревне гайдуков, если бы не пара отличительных черт: шелковая красная перевязь на кожаном поясе и ярко начищенная серебряная бляха на шляпе. По пятам за необычным гостем следовала четверка небритых горцев с ружьями за плечами и короткими саблями у пояса.

– Ой-ё! – дедок поперхнулся дымом из раскуренной трубки.

Дело шло к вечеру, и они с Алексом вылезли на августовское солнышко погреться перед прохладной ночью в горах.

– Что такое? – шепотом поинтересовался у пожилого сиделки Потемкин.

Старичок явно был не в себе от увиденного.

– Плохо дело…

– Почему?

Дедок выбивал только закуренную трубку. Видно было, что руки его дрожат.

– Это знаешь, кто к нам пожаловал? Это ж кабадах… Глаза и уши владыки, его карающая длань…

Спецслужба! Да уж, даже в таком крошечном государстве без них никуда. Алекс горько усмехнулся.

– Ко мне, что ль?

Дедок прищурился.

– Сиди тихо. Может, пронесет.

Не пронесло. Человек направился прямо к ним. Четверо охранников держались рядом, воинственно щурясь на каждого жителя селения, выползавшего поглазеть на залетных гостей.

– Кто вы? – кабадах не счел нужным представляться или что-то объяснять.

Потемкин с трудом поднялся на ноги. Разговор с представителем власти сидя мог быть расценен как вызов или неуважение.

– Петр Джанкович.

Кабадах удивился:

– Ты родственник арамбаши? Сын?

– Нет. Брат.

Следующее требование только казалось нелогичным.

– Перекрестись!

Алексей медленно, с достоинством перекрестился.

Видимо, что-то не понравилось пришельцу. Глаза его недобро сощурились, фигура напряглась.

– Нынче у нас неспокойно. Много шпионов, лазутчиков, татей разных. На тебя несколько человек указало, что ты в зиндане сидел в Херцег-Нови? – и прибавил, растягивая слова. – И живым вышел…

От прилившей к лицу крови Потемкина зашатало. Чтобы удержаться, он оперся на плечо старика, все также деловито забивающего трубку свежим самосадом.

– У меня это сидение по всему телу расписано… – сквозь зубы выдохнул юноша. – Показать?

Представитель тайной полиции отрицательно покачал головой.

– Не надо… Здесь это ни к чему… – он положил руку на шелковую повязку на поясе. – Собирайся. Поедешь с нами на дознание в Цетин.

Рядом поднялся с лавки Мирко. В руки старика как чертик из табакерки прыгнули два долгоносых пистолета. Видимо, он прятал их под плащом.

В селе оставались на излечении пятеро или шестеро гайдуков. Трое из них, хромая, уже спешили к дому арамбаши. В соседней мазанке открылась дверь. В проеме, опираясь на костыль, привалился к косяку сосед Ненад. Длинная старинная аркебуза в его руках дымила фитилем. Из-за плетня показались вихрастые головы его сыновей. Судя по звукам, они взводили бойки кремневых ружей.

Четверка охранников тут же скинула расслабленный вид. Кто метнулся к плетню, кто присел, выцеливая подходивших защитников. Один прикрыл спину командира.

Только сам кабадах делал вид, что ничего не происходит.

– Именем владыки… – громко добавил он.

Тут же опустились стволы в руках Мирко и Ненада. Подошедшие гайдуки, чертыхаясь сквозь зубы, тоже попрятали оружие. Оказывается, в этих местах утихомирить народ можно было только словом… Если знать нужное.

Потемкин процедил сквозь зубы.

– Я не дойду…

Он стукнул клюкой о землю.

Кабадах склонил голову:

– Это поправимо… В селении есть мул?

Мул был…