Читать книгу - "Олег из Иных Миров - Эмир Радригес"

-- Начинаем, -- сказал Нойманн. – «Альфа», «Бета», выдвигаемся. Остальные – следите за оцеплением.

Две группы заходили с разных краёв длинной улицы – из которой и состояла деревня по большей части. Имелось ещё два отростка, уходящих к полям, но дома там пустовали. Благо, деревня не такая уж и большая – не наберётся и сотни жителей. Девяносто четыре человека, судя по данным разведки. Девяносто четыре человека на двадцать одного бойца. Примерно по пять грехов на каждого.

Нойманну уже не раз приходилось убивать мирных жителей – специфика работы такая. После контакта с некоторыми «объектами» человек будет представлять опасность для общества. Но чтобы расстреливать сразу всю деревню… Это было тяжело психически для многих бойцов.

А Нойманн сейчас не чувствовал ничего, хотя, казалось бы, должен. Когда он с «Альфой» вломился в первый дом и расстрелял всю семью из шести человек – среди которых было четверо детей – он ничего особенного и не ощутил. Наверное, он ожидал от этого слишком большого эмоционального отклика, приготовился к самому худшему. И в ужасе мечущиеся ребятишки, в спины которых влетали пули, не вызвали даже отвращения к самому себе. Владимир удивился своей чёрствости, но подумал, что эти секунды ещё аукнутся ему в кошмарных снах. Психические травмы всплывут позже. Ещё успеет загнаться. А пока следовало пользоваться холодностью ума.

-- Дальше, -- сказал Нойманн бойцам спокойным голосом. Группа двинулась к следующему дому.

Покосившаяся избушка, чёрные старые брёвна, облезлая краска на окнах. Запах старости. Калуев распахнул ворота ногой.

-- Пиздец… -- вырвалось у одного из бойцов, когда перед группой появилась бабушка. Этого следовало ожидать, конечно же. Убить несчастную старушку. В деревнях таких навалом. Но ожидать и быть готовым – это вещи разные… Вот так и закончится её жизнь – в своём же дворе.

-- Чего вам… -- не успела договорить она. Пули пробили грудную клетку и тело рухнуло на цветочные клумбы, ещё содрогаясь в последних конвульсиях.

С другого конца села закричали.

-- «Бета» спалились? – сказал Калуев на пути к следующему дому.

-- Рановато, -- хмыкнул Нойманн. Крики резко прервались.

-- Оперативно, -- заметил Калуев.

-- Оперативно – это если бы она не успела закричать.

Раздались выстрелы.

-- Ух ты, -- сказал Калуев. – Охотничье. У нас проблемки, кажись.

«Бета» столкнулась с вооруженным сопротивлением. Один из мужиков заподозрил неладное, увидев, как окно соседского дома разбилось неудачным рикошетом. Внутри происходило нечто ужасное. Из окна выпрыгнула женщина с криками, но ей всадили очередь в спину. Какие-то боевики, похоже, из какой-то террористической организации, подумал мужик и бросился за своим ружьём. Он был наслышан об историях в Беслане, о рейдах террористических группировок в обычные деревни для устрашения. Нужно было действовать быстро. Он в спешке прицелился в уже разворачивающегося боевика и дважды выстрелил. Тот ахнул и повалился, скрывшись за окном соседского дома. Остальные боевики тут же разбежались по углам, словно тараканы…

Долго мужик всё равно не продержался. Он пытался сообщить в полицию, оповестить всех через соцсети, но связи не было, её глушили. Бойцы «Беты» вовремя сориентировались и, пока одни отвлекали того стрельбой -- другие зашли к нему буквально со спины, через окно на кухне. К этому времени Нойманн и Калуев с бойцами опустошили три участка. Все молчали. Говорить было не о чем, все переваривали увиденное, услышанное, не могли оправиться от ужаса всей ситуации. Каждый невольно проводил аналогии со своими собственными семьями -- дрожали руки, к горлу подступал ком.

В темнеющем небе пролетали самолёты с химикатами. Группы «Санитаров» уже заходили в зачищенные участки и стаскивали тела в кучи. «Альфа» и «Бета» продвигались дальше по ничего не подозревающей деревне. С каждой минутой жителей в ней становилось всё меньше. Скоро две кучи холодных трупов на разных концах деревни перестали расти. Мухи, что интересно, не слетались. Вероятно, они уже были поражены химикатами, от которых листва на деревьях жухла, а заросли высокой травы в огородах начинали печально клониться к земле.

Нойманн стоял у одной из таких куч, как бы испытывая свои нервы на прочность, и отдавал «Когтю» команду сжечь её. Броневик подъехал ближе и щедро полил месиво из трупов напалмом. Ярко вспыхнуло пламя. Нойманн подумал, что противогаз очень выручает. Хоть и не покурить -- зато не придётся наслаждаться ароматами барбекю и блевать. Остальные бойцы не хотели видеть человеческие костры и потому ходили где-то в стороне. И правильно сделали для своей психики. Потому что под завалами пылающих конечностей стали раздаваться крики. Какой-то недобитый умник решил то ли претвориться мёртвым, то ли просто потерял сознание, а теперь очнулся от ужасной боли. Он верещал, как свинья на бойне, и не мог выбраться из под завалов. Нойманн глядел на всё это испуганными глазами и понимал – этот самый крик оказался последней каплей для его хладнокровности. И ведь не помочь никак, не прервать страдания, потому что не видно, кто кричит! Барьер оказался сломлен. Слишком много всего за один день.

-- Нойманн, приём, приём, как слышно?! – раздался крик в рацию. Варшавский? Чего