Читать книгу - "Хроники разделенных миров - Паша Козельский"

как на Лютеранских вензелях? – огрызнулся Гвидо.— Я не силен в геральдике, - ответил я.— А то, никто этот город не строил! – проворчал бывший правитель Пезунды. – Получается, Лютеране заходили и на север.— Да кто такие эти Лютеране? – не выдержал я.— После очередного раскола в Лютеции, часть диких племен объединилась и начала очень быстро захватывать цивилизованный мир. Дошли они и до Констанции и некоторое время удерживали ее. Свое же государство назвали «Лютеранской империей». Так вот. Когда я жил в своем времени, никакой легенды о Трое не было. Оказавшись же здесь, я узнаю о некой Троянской войне, которая произошла еще до катастрофы, вот только история ее, один в один похожа на историю освобождения Констанции от Лютеран.— И что? – не понял я.— А какой смысл был дублировать какое-то событие в далекое прошлое, если сходство все равно лежит на поверхности? – нетерпеливо произнес Гвидо.— Какой?— Например скрыть, что весь север так же входил в Лютеранскую империю!— Или Лютеране, на самом деле, пришли с севера, а не из Лютеции, - подхватил я.— Смекаешь, - кивнул Гвидо, убирая печать в сумку. – А теперь пошли-ка в резиденцию. Проверим, вдруг Раин не все архивы перевез.В город мы приехали за саженцами и семенами. Близилось календарное лето, и мне пришла в голову идея, высаживать растения в золе. Там тепло, а одна из женщин общины немного разбиралась в садоводстве. В любом случае придется выводить гибриды, устойчивые к нынешним климатическим реалиям. МОСК строго запретил мне появляться в белой крепости, а рейды в Карабалам-Сити не запрещались. Но Гвидо решил еще и наведаться по уцелевшим музеям и библиотекам, и кажется, мы застряли тут на весь день. В резиденции ордена Спаса я не был еще ни разу, хотя меня приглашали туда с самого первого дня, как я появился в Гнипахеллире. Резиденция оказалась на другом конце города, и шли мы до нее по снегу часа полтора.Видок у здания был печальным. Крыша прохудилась, и стоящий наверху крест купол начал заваливаться вниз. Само здание накренилось, а изнутри завывал ветер.— Такое чудо архитектуры забросили! – посетовал Гвидо. Дверь с шумным скрипом отворилась, и в нос нам ударил запах гари и гнили. Князь шел впереди, а я семенил следом. С потолка слетела балка и чуть не прилетела мне в глаз.Вдали послышались шаги и скрип половиц.— Там кто-то есть, - прошептал я.— Тихо! – приложил палец к губам Гвидо. Одна из дверей распахнулась и оттуда вышел человек с керосиновой лампой. Лицо его заросло, как хорошенько заброшенный сад. Человек неуверенно двинулся в нашу сторону.— Надеюсь, он тут один, - прошептал я.Человек подошел вплотную и пристально уставился на Гвидо.— Борис? – настороженно спросил князь.— Гвидо? – через секунду они уже тискали друг друга в объятиях.— Вы знакомы? – тихо спросил я.— Это Борис, - ответил Гвидо. – Он был соседом Раина, и мы вместе состояли в клубе любомудров Инрога.— Где?— Потом расскажу. Как ты здесь очутился, ты же уехал?— Далеко я не ушел, - скривился Борис. – Я летел в самолете в Шосский Каганат. Уснул, а проснулся посреди заснеженной пустыни. Ни самолета, никого. Пошел, куда глаза глядят, пока не очутился в Суваре, точнее в том, что от него осталось. По дороге пил талую воду и питался каким-то диким мхом, в городе уже подкрепился основательно. Людей нет, связь не работает, тогда я пешком ушел в Карабалам-Сити.— И сколько ты добирался? – с ужасом спросил Гвидо.— Около девяти месяцев. Но я останавливался в городах пополнить припасы.— Ты хоть знаешь, что тут произошло?— Приблизительно, - ответил Борис. – Мне попадались деревушки с людьми, они и рассказали, что почти все куда-то исчезло.— Почему не остались с ними? – спросил я.— Потому что я проклятый и неприкаянный! – завыл Борис. – Нигде мне нет места, нигде мне не рады. А еще я надеялся, найти здесь свою семью, - спокойнее добавил он. – Не хорошо как-то расстались, я даже не простился с ними. Но когда я пришел, не было ни нашего дома, ни жены с сыном. Орден здорово помог мне в прошлом, и я отправился сюда в поисках ответов. С тех пор и живу здесь отшельником.— Вся твоя родня перенеслась! – участливо сказал Гвидо.— Ну еще бы! – зло бросил Борис. – Им по душе жить в Тартарии. Кто еще из наших здесь остался?— Я, Раин и Лилит, - ответил князь.— Может и остальные найдутся? – с надеждой спросил Борис.— Остальные попали в другой мир, - покачал головой Гвидо. – Я переносился вместе с ними, но тот мир вышвырнул меня. Если бы ни одна милая особа, пропал бы я в антивремени.— А это кто? – показал Борис на меня.— Это Рикардо Росса – наш геолог. Пошли с нами в нашу общину, а по дороге мы тебе все расскажем.— Идемте, - легко согласился старый знакомец Гвидо.До монорельсовой трассы, которую проложил Берн, пришлось добираться больше часа. Никаких архивов в резиденции не оказалось, оттуда вообще давно все вывезли под чистую, так что зря сделали такой крюк. Хотя, с другой стороны, встретили Бориса. Люди ведь важнее всего. Наш рефрижератор стоял там, где мы его и оставили, кто его угонит в почти безлюдном мире. Гвидо уселся за управление, а мне пришлось просвещать нового знакомого о том, как теперь живет этот мир.Когда мы миновали белую крепость, огромный снежный поток двинулся нам на встречу.— Опять! – простонал я. Фуникулер начал глохнуть.— Дальше не проехать, - вздохнул Гвидо. Неподалёку в диком поле стоял паровичок Берна. Его здоровые колеса гусеницы были способны преодолеть любой снег.— Может позаимствовать на время? – предложил я.Мы вывалились из засыпанного снегом транспорта. А толку было там сидеть?— Есть идея получше! – сказал Борис. Он подошел к толстому стволу упавшего дерева и оторвал солидный кусок. – Теперь надо его подогнать под форму ноги! – шептал он. Когда странная конструкция было готова, Борис наломал коры, привязал это к своей изогнутой палке веревкой, сделал дыру и продел туда ногу. – Вот так я и добирался до Карабалам-Сити, - сказал он.— Понял! – крикнул я.Через сорок минут у каждого из нас было по паре странных приспособлений.— А опираться можно на толстые ветки! – сказал Борис. Мы взяли в руки палки и медленно поехали по снегу. Впереди катил Борис, за ним передвигался я,