Читать книгу - "Комендантский год - Вероника Евгеньевна Иванова"

Нет, вокруг все отнюдь не белое, как показалось сначала, а сине-бело-голубое. Как подступы к метро "Спортивная" в день матча городской команды. Или как картинки из туристических проспектов, зазывающих куда-то в Грецию, Италию и просто– на острова. Ага, в океане.

Впереди, насколько хватало взгляда, он самый, кстати, и простирался. Видимо, до горизонта, хотя как раз никакой линии между водой и небом не угадывалось: синь потемнее и синь посветлее просто плавно перетекали друг в друга где-то вдали. А меня ото всей этой безграничной синевы отделял только невысокий парапет. И тишина, которая внезапно нарушилась бодрым шлепаньем.

– Как добрались, господин гость-ть-ть-ть?

Ну прямо, соловей запел-защелкал… В основном, конечно защелкал. Клювом. Да не одним, а парой: обернувшись, я оказался нос к носу с двумя, условно говоря, птичками.

Больше всего они напоминали собой пингвинов. Может, общим силуэтом, может, сочетанием белых и черных пятен. Только крылья были гораздо длиннее, чем у их земных аналогов, и заканчивались подобием пальцев. А выражение обеих мордочек выглядело вполне человеческим, хотя и с примесью идиотизма. Примерно так же восторженно детсадовцы смотрят новогодние представления, ещё не понимая, что на сцене перед ними не волшебные снежинки-снегурочки, а бухие с праздничной ночи дяди и тети.

– Чего изволите пожелать-ть-ть-ть?

А в ушах, кстати, от их щелканья звенит. Ощутимо.

– Господин гость-ть-ть-ть?

Ну, раз спрашиваете…

– Для начала, можно без этого, а?

– Господин го…

– Да-да-да! Вот именно без этого!

Пингвины переглянулись и, кажется, пожали плечами.

– Как пожелаете!

Местный персонал? Странноватый выбор, прямо скажем, для заведения, в котором все должно влиять на пациентов, скажем так, умиротворяющее. Лично я наедине с этими птичками чувствую себя несколько неуютно. Скованно даже. Нет, правда: что-то явно мешает двигаться, путаясь…

От колен и ниже. Много-много ленточек с пушистыми рваными краями и просто ворох всяких разных клочков. И я, кажется, догадываюсь, откуда они взялись.

Именно поэтому серафим норовил побыстрее убраться куда подальше: боялся гневного отзыва в своей книге жалоб и предложений. И я бы, наверное, накатал-таки кляузу. Хотя не столько жаль вдрызг уделанного комплекта одежды, сколько…

Я ж голый. Совсем-совсем. А даже умильно глядящие на меня птички и то наряжены в некое подобие форменных костюмчиков.

– Вот что, товарищи… В этом доме смена белья найдется?

– Не извольте беспокоить-ть-ть-ться!

Ой. Снова голова затрещала.

– Просим проследовать-ть-ть-ть!

Они меня так в могилу сведут. Ещё до того, как успею обзавестись хоть каким-нибудь саваном.

– Добро пожаловать-ть-ть-ть!

С террасы или балкона, в общем, оттуда, куда приземлил меня ангел, вереница ступенек спускалась к стенам. Да, именно так, во множественном числе, потому что это был не отдельный дом и не паровозик таун-хаусов. Бессчетное количество кубиков. Причем вовсе не стоящих друг на друге, а…

Капсульный отель, не иначе. Видимо, на услуги местных психотерапевтов большой спрос.

– И которая из них– моя?

Обе птички тупо уставились на меня, синхронно склонивши головы: одна– направо, другая– налево.

– Комната. Номер. Апартаменты, или как у вас это называется?

И тишина… Очередные проблемы с пониманием?

– В которой из этих коробок я должен жить?

Хлопнули глазами. Снова вытаращились.

А может, они вовсе и не из персонала. Например, такие же бедолаги, как я. Надеюсь только, что достаточно безобидные, если им позволяют тут свободно расхаживать и общаться с другими пациентами.

– Так куда меня определили?

Пингвины моргнули ещё дюжину раз, потом расплылись в виноватых улыбках.

– Сюда,– широко взмахнул крылом один, указывая на кубики.

– Повсюду,– добавил второй.

А потом они синхронизировались и прощелкали хором:

– Это все только для вас, господин гость-ть-ть!

* * *

Добрая сотня клетушек и закутков, в которых я потеряюсь сразу и навсегда?

– Мне столько не надо. Одной будет за глаза и за уши. В смысле, достаточно. Одной,– поспешил уточнить я, наблюдая за нехорошей сменой выражений на птичьих мордах.

– Одна?– переспросил первый пингвин у своего напарника.

– Одна, так одна,– согласился второй, и оба снова уставились, но уже не на меня, а на творение архитектора-абстракциониста.

И кубики вдруг начали двигаться. Быстро-быстро, кружась метелью. Так, что в глазах зарябило.

– Теперь хорошо?

Теперь она уж точно была одна. Комната. Наверное, периметром не меньше километра, со стенами, сжатыми гармошкой и выгнутыми дугой, с арками то ли оконных, то ли дверных проемов.

– Ну…– и в трех соснах можно потеряться. С той лишь разницей, что искать будет легче.– Пожалуй.

– Тогда добро пожаловать-ть-ть-ть!

Внутри стены тоже выглядели белыми и даже чуть светящимися. По крайней мере, можно было разглядеть каждый уголок этого странного помещения, а заодно убедиться, что кое в чем мы с ним одинаково небрежны. То есть, голы, причем совершенно.

Кстати, о птичках. В смысле, о наготе.

– Так что насчет одежды, товарищи? И, э, всего остального? Я йогой не увлекаюсь, и на полу спать как-то не обучен. Но, конечно, если нет другого выхода…

Пингвины понятливо кивнули, разбежались по противоположным углам и снова подняли ветер. Натуральный: сотни крошечных вихрей взметнулись вокруг меня к потолку, а когда опали, комната стала походить на жилую чуть больше, чем раньше.

В том смысле, что прямо посередине появилось… Назовем это лежбищем. Огромное и округлое. А сверху на него была кинута, судя по всему, простыня.

– Спасибо. Кровать– это здорово. Но я просил ещё и…

– Извольте примерить-ть-ть-ть!

Так это не постельная принадлежность? М-да. Просто замечательно. И как я ей должен обматываться?

– Извольте накинуть-ть-ть-ть!

На плечи, что ли? Типа плаща? Скользкая, как черт. И ни намека на застежку. Да мне же в таком одеянии даже не пошевели… Ну вот, что и следовало ожидать: стекла вниз, как по маслу.

Впрочем, пингвины не успокаивались ещё минут десять, пытаясь нацепить на меня этот необъятный кусок ткани. И так прикладывали, и эдак, но без толку. И я смутно подозревал, почему. Наверняка технология завязана все на тот же их второй контур, а значит, предприятие бесполезное и бессмысленное.

Впрочем, можно было бы оставаться голышом, если бы не…

Вот ведь глупость. Почему я в оранжерее друидов так себя не чувствовал? Наверное, потому что вокруг тоже все были голые. Здесь же, худо-бедно, даже пингвины щеголяют в маечках-шортиках.

А кстати…

– Можно?

Птичка непонимающе склонила голову направо, но не стала протестовать, когда я пощупал пальцами черно-белую униформу.

Вроде, обычная. По крайней мере, не скользит. Размерчик, конечно, подобрать будет, как всегда, невозможно, но лучше исподнее с чужого…м-м-м, плеча, чем непослушная простыня.

– Такую выдать можете?

– Господин го…

Обучению птички точно поддавались: осеклись на полуслове, не доводя дело до