Читать книгу - "Учитель и ученик - Клаудия Грэй"

Все это было правдой. Но Квай-Гон никак не мог забыть выражение чистого ужаса и покинутости на лице Пианны, когда она упала. Да, ее разум был захвачен, но она знала своего учителя. Она не контролировала свое тело, но эмоции оставались ее собственными. Учитель – тот, кому она должна была доверять, как никому в Галактике, – убил ее. Это была ее последняя мысль перед смертью.

Никакой нейродротик ей бы вообще не грозил, если бы Раэль соблюдал протоколы.

Возможно, рыцарь-джедай с более традиционной биографией не отделался бы так легко. Но Раэль появился в Храме в крайне позднем возрасте: когда его обнаружили на Ринго-Винде, ему уже исполнилось целых пять лет – насколько знал Квай-Гон, он был самым старшим ребенком, которого когда-либо привозили в Храм. Эта разница в возрасте оказалась фундаментальной. Раэль так до конца и не овладел подсознательным самоконтролем, которому большинство джедаев обучались с младенчества. Он безумно скучал по другим членам семьи Аверроссов. Подавляющая масса джедаев вообще не знала своих биологических родителей. Исключения бывали, но лишь в том, что некоторые общались – очень редко – с родственниками, которые фактически были незнакомцами. Манеры у Раэля были грубые, скорее как у «станционной крысы», которой он был раньше, чем у джедая, которым надеялся стать. От своего ринго-виндского акцента он так и не избавился.

Некоторые дети стыдились бы всего этого, другие изо всех сил старались бы стать похожими на своих товарищей. Но только не Раэль. Он выбрал противоположный путь: разговаривал на своем сленге «станционной крысы», вел себя развязно во всех ситуациях и носил тряпье, которым побрезговал бы чернорабочий. В каком-то смысле он пытался перевязать рану своего утраченного детства, но эта рана никак не заживала.

Однако девиантное поведение Раэля не могло обмануть никого в Храме, в том числе и его самого.

Поэтому его жалели. Даже Дуку, который в большинстве отношений был строгим учителем, давал Раэлю поблажки. В результате из Раэля одновременно вышли блестящий джедай и закоренелый бунтарь. Он стал прекрасным пилотом и мастером меча, и много лет он верой и правдой служил Ордену. Поэтому после инцидента с «Кануном» к нему снова проявили снисхождение – и впервые, по мнению Квай-Гона, это снисхождение зашло слишком далеко.

Квай-Гон знал Раэля лучше, чем большинство джедаев, и поэтому усомнился в официальном объяснении того, почему целью был выбран трюм, а не мостик. По его мнению, Ним Пианна подверглась опасности и погибла главным образом потому, что Раэлю хотелось честной драки, а не нудного нажимания кнопок на пульте.

Это не значило, что Раэль вел себя абсолютно безрассудно. После четырех лет обучения Оби-Вана Квай-Гон понимал, что утрата падавана будет для учителя одним из самых мучительных переживаний. Поэтому он не стал публично подвергать сомнению результаты расследования. Когда Квай-Гон узнал, что Совет отправил Раэля в длительную командировку на какую-то далекую планету, ему хотелось думать, что там старый друг будет иметь достаточно времени для медитаций и сможет в виде покаяния творить какие-то скромные добрые дела. И таким образом, возможно, обретет покой.

Но нет. Все эти восемь лет Раэль Аверросс жил во дворце. И правил планетой.

Когда все это случилось, Оби-Ван был еще ребенком. Скорее всего, он даже не слышал о трагедии на борту «Кануна». В кабинете канцлера Каж он ничем не показал, что имя Раэля Аверросса ему знакомо.

Сложно было найти более неподходящий момент для того, чтобы беседовать c Оби-Ваном об убийстве учителем падавана. Но Квай-Гон решил как можно скорее рассказать ему эту историю.

Возможно, ему недолго еще быть учителем Оби-Вана, но в оставшееся время Квай-Гон намеревался быть с учеником максимально честным. Оби-Ван заслуживал хотя бы этого.

Пришло сообщение. Отложив планшет, Квай-Гон повернулся к коммуникатору – и удивленно приподнял брови. Он включил устройство, и в его жилище возникла голограмма.

– Мастер Йода. Чем могу помочь?

– Поговорить с тобой хотел я.

– О поездке на Пайджел?

– Среди прочего. – Йода окинул Квай-Гона внимательным взглядом. – Крепко связан с Аверроссом ты. Однако не всегда полезным это сродство было для вас обоих.

– Раэль всегда был мне другом, – инстинктивно ушел в защиту Квай-Гон. – А если он немного не такой, как все… не думаю, что это плохо.

Йода прижал уши к голове, что было у него знаком раздражения:

– Думаешь, обращаем мы внимание на такие пустяки?

– Нет, конечно, – признал Квай-Гон. – Иначе вы не выбрали бы меня на должность в Совете, не так ли?

– Не выбирал тебя я. Не готов ты во многих отношениях. Но Совет высказался, и это решение я должен поддержать.

Квай-Гону не сразу удалось осознать услышанное. Йода не хотел, чтобы он вошел в Совет? Быть может, это уже не должно было иметь значения – учитывая, что Йода больше не возражал, – но все равно ощущение было как от удара в живот.

– Вы позвонили мне, чтобы похвалить?

Понятное дело, Йода на наживку не клюнул.

– Дуку – вот звено связующее между тобой и Аверроссом. О Дуку ты должен поговорить. Не к добру его отсутствие. Лучше понять причины его ухода мы должны.

Вот сейчас было очень легко представить сколько угодно причин, чтобы сбежать от Йоды.

– Я спрошу, – пообещал Квай-Гон. – Выясню, что смогу.

Йода кивнул, голограмма замерцала и исчезла. Квай-Гону оставалось лишь гадать, почему весь Совет встретил его с распростертыми объятиями, а Йода – нет.