Читать книгу - "Делай, что можешь - Марик Лернер"

Женщина оказалась не красавица, излишне полная, все ж не толстая, но лишний вес заметен, на мой взгляд, и не первой свежести. Какое там морщинки! Ей всю морду разглаживать и с задницы с талией убирать немало. Да и шея… Первый признак старения у женщин, даже второй подбородок так не пугает. Грудь… хм… тоже обвисла. Тут тебе не бородавку убрать, куча трудов. Стоп! А это у нас что?

– Руки, – показал, поднимая вверх за голову, для демонстрации.

Она послушно исполнила движение. Мать покосилась с подозрением. Такой номер я откалывал впервые, и она не представляла, что делать. Вмешиваться пока смысла не было, но странно.

Нет, не ошибся. Паршиво, но ранняя стадия. Своевременно зашла.

– Пальцами, – показал сложенные вместе средний, указательный и безымянный, повел по своей груди по часовой стрелке.

Она подняла бровь в комичном изумлении. Теперь убедился, настоящая актриса. Одно движение, а как настроение передано!

Вторично показал движение. Мог бы все это проделать самостоятельно, однако хотел, чтоб сама почувствовала.

– Уплотнение? – спросил, обнаружив неподдельно озадаченное выражение лица.

– Да.

– Боль?

– Нет, но странное ощущение. Некомфортно. А что это?

– Это плохо. Внутри болезнь.

Чем дальше, тем больше практика и проще общаться. Пока старался простыми предложениями, но язык уже повиновался нормально, а запас слов достаточен для беседы. Родители не могли не заметить, но это происходило не вдруг и невольно принималось спокойно.

– Пока маленькая, но будет расти. Год-три, и смерть. – Глаза у нее расширились в страхе. – Сходи к настоящему врачу – убедись. Если предложит отрезать грудь, – ее рот задрожал заметно, – возвращайся. Я избавлю без ножа. Быстро надо. Не тянуть. Потом поздно.

Она кивнула раз, второй, поднялась и, зацепив по дороге угол, вышла, не отвечая на всполошное кудахтанье мечущейся вокруг хозяйки. Стоило хлопнуть двери, и в помещение заглянула любопытная мордочка Кати.

– На автомобиле приехала, – сообщила девочка, – с шофером. А номера московские. Это кто ж такая была?

– Артистка Аросева.

– Ух ты! Прям у нас в доме! Скажу в училище, не поверят!

– Не надо. Она специально в темноте приехамши, чтоб не видели.

– Приехала, – покровительственно поправила Катя.

– Ага, – соглашаюсь. Сам и просил подсказывать про неправильности, и такие заходы нисколько не раздражали. Напротив, старался запомнить и не допускать ошибок в другой раз.

– Иди отсюда! – заорала Ульяна, отпихивая дочь в сторону. – Ты чего, ирод, творишь, – замахиваясь тяжелой рукой, взвыла. – Такие деньги, и выгнал! Я ж тебя…

Перехватил кулак и оттолкнул к стене, так что ударилась с силой.

– Ой, – пискнули с испугом обе, поскольку Катя не успела удалиться.

– Она еще вернется, – сказал сквозь зубы, – и заплатит втрое-впятеро свыше уговора. Не врал – смерть либо грудь напрочь. А жить всем хочется. Вернется и другим потом расскажет. А знакомые у нее не подольские ткачихи с фабрики. Совсем другие доходы. Голова есть – думай!

– Николка, – крестясь и глядя со смесью страха и счастья прошептала, – ты это?

– Я, мама, – отрезал, чувствуя себя подлецом. – Умнею потихоньку. Чегой-то кома сдвинула в мозгах.

– Господи! – прижимая его к себе, простонала. – Счастье-то какое!

Пахло от нее потом, и, в отличие от Кати, рефлекторной нежности не испытывал, но оттолкнуть рука не поднялась. Все ж плохого она не делала и заботилась, как умела. Способности начинают проявляться с наступлением юношеского перелома. У всех возраст разный, однако лет до двенадцати от сына ей пользы минимум был. Но ведь кормила, поила. Одежда пусть не новая, но добротная и без заплаток. Ничуть не хуже соседей смотрится. Ну а что жадная и своего не упустит, так при таком муже иначе и быть не может.

– Врачу тебя показать…

– Ни в коем случае! И так хорошо, а пропишет какую гадость, мешающую умнеть, из лучших побуждений?

– Да-да.

– Все будет хорошо, – заверил, погладив по голове, как маленькую. – Верь мне.