Читать книгу - "Земля 2252. Инкорпорация - Сергей Куц"

Ливадов крутанулся на каблуках, увидев на матрасе плоскую картонную коробку, которую раскрыл второй вошедший в камеру тюремщик: в звании рядового, по виду никогда не был в рабах. Рожа откормленная, холеная. Давненько он в корпусе морской пехоты – успел хорошо отъесться.

– Рекрут Ливадов! – гаркнул капрал.

Он обращался к арестанту по уставу. В изоляторе не существует прозвищ.

– Да, сэр! – Андрей вытянулся, словно был в строю.

– Тебе принесли обед! Через пятнадцать минут я и рядовой Ротс вернемся, чтобы забрать коробку. Ты должен есть! Если откажешься от еды, будешь подвергнут внутривенному питанию. Ты понял?

– Да, сэр! Рекрут Ливадов понял!

– Мы уходим! Ты досчитываешь до десяти и приступаешь к обеду!

Дверь щелкнула замком. Оставшись один, Андрей мысленно досчитал до десяти и только после этого уселся перед картонной коробкой. В ней все тоже было из картона, бумаги и фольги, даже ложка. Если ткнуть такой, то сразу сомнется без причинения вреда, но для обеда ее должно хватить. Ливадов вдруг почувствовал голод, а у него пятнадцать минут на все про все…

В картонной миске, заклеенной сверху фольгой, обнаружился суп: довольно вкусный, обычный суп из столовой, где кормили рекрутов. Еще горячий! На второе были подогретые спагетти с соусом и кусочками мяса – в другой миске. В третьей – зеленый горошек, а в бумажном стаканчике – бурда, которую почему-то называли кофе. В салфетки завернуты три кусочка хлеба.

Обед был сытный. Появилась мысль, что в изоляторе не так уж плохо. Можно посидеть тут пару-тройку дней, если только без трибунала да с подушкой и одеялом. Тогда и гудение лампы не замечалось бы… наверное…

– Встать! – Голос капрала вырвал Андрея из раздумий. – К стене!

Снова легкий ожог напомнил Ливадову о его положении, но он не собирался чудить и стоял у стены, пока рядовой забирал картон и бумагу с его матраса.

– Мы уходим! Ты досчитываешь до десяти!

– Разрешите обратиться, сэр!

Андрей сделал попытку выяснить свое ближайшее будущее. Сколько сидеть в изоляторе под гудящей лампой? Хотя бы это узнать!

– Не разрешаю.

Капрал, чье имя и фамилия остались неизвестны, и рядовой Ротс покинули камеру Андрея.

– …восемь, девять, десять, – досчитал он.

Вздохнув, Ливадов вернулся к бетонному кубу-лежаку. Свернул матрас с одного края, чтобы сделать подобие подушки, и завалился сверху. Сложил руки на груди, вжал голову в плечи – так не столь зябко – и бездумно уставился на потолок. Впрочем, с таким же успехом можно смотреть и на стены.

Время текло медленно, Андрей не заметил, как задремал.

Проснулся.

– Сколько я продрых? – спросил Ливадов пустоту и ничего не услышал в ответ. Он не знал, день сейчас или ночь. Который час? Единственным способом отсчета времени будут визиты тюремщиков с новой порцией кормежки.

Андрей встал, походил взад-вперед. Снова лег, поднялся. Побродил по камере. Сел, лег, заснул и проснулся. С тоской посмотрел на потолок и гудящую лампу. Не выключается никогда. Чертова лампа сводит с ума! Скоро он снимет ботинок и попытается ее разбить. Плевать на наказание за поврежденное имущество корпуса морской пехоты – лишь бы вырубить лампу! Хоть на несколько часов… Андрей мечтал о сне в темноте и тишине.

– Твари, – вырвалось у него.

Ливадов оскалился, чтоб разразиться чередой ругательств – это немногое, что он мог сделать, – и замер, услышав за дверью звуки.

– Рекрут Ливадов! К стене! Глаза в пол!

Андрей подчинился, глупо сейчас ерепениться. Замерев у стены, покосился на дверь, прежде чем опустить взор к полу. Вошедшие тюремщики – другие. Двое вошли в камеру, сержант и капрал, с белыми портупеями, в кобуре у каждого пистолет. Кто-то еще остался снаружи.

– Руки за спину!

На запястьях Андрея щелкнула сталь наручников.

– Кругом!

Не очень удобно оборачиваться у стены с заведенными за спину руками, но можно. Ливадов повернулся к сержанту, стараясь выдержать на лице бесстрастное выражение и устремленный мимо морпеха взгляд.

– Рекрут Ливадов! – объявил сержант. – Доставляется на заседание военно-полевого трибунала по делу о смерти рекрута Бриджа. Любая попытка к бегству и любое подозрительное поведение будет пресечено летальным воздействием. Все понятно, рекрут Ливадов?

– Да, сэр… – хрипло ответил Андрей. Вот оно что! Снежок умер…

– Не слышу!

– Да, сэр!

Три конвоира повели Ливадова по бесконечно длинному коридору без окон, который освещался такими же лампами, какая была в камере, только без назойливого гудения. Андрей думал, что его выведут из изолятора и вдохнет уличного воздуха, но трибунал размещался в одном здании с камерами.

Ливадова завели в просторное помещение. С окнами! А за ними яркий день! Андрей глупо ухмыльнулся. Не думал он, что будет радоваться всего лишь солнечному свету за окном. Настолько обрадовался окну, что не сразу заметил за столами на небольшом помосте трех офицеров, а на лавках в другой половине зала – его взводных сержантов: Зака Дюбува, Боба Кларкса и Уолтера Мэда. Лица дрилл-инструкторов были невозмутимы, они совершенно спокойно смотрели на Ливадова и судей трибунала – майора и двух капитанов.

Андрей полагал, что трибунал возглавит командир полка – видел того на присяге, однако обошлось без него и других старших офицеров базы. Ливадова завели в клетку, щелкнул замок. Один из конвоиров остался рядом, два других встали справа и слева от двери в зал, где заседал трибунал.

– Второе января две тысячи двести пятьдесят третьего года. Военно-полевым трибуналом семьдесят третьего полка корпуса морской пехоты слушается дело о смерти раба-рекрута учебного взвода штурмового батальона пехоты Рея Бриджа, – объявил майор. – Процедура ускоренная. Первым обвиняется раб-рекрут указанного подразделения Андрей Ливадов, который подозревается в причинении смерти. Причинение смерти произошло не в результате легального наказания от старших должностных лиц и подсудно военному-полевому трибуналу. Встаньте, рекрут!

Андрей поднялся.

– Суть дела вам ясна? – спросил майор. Он председательствовал в заседании трибунала.

– Да, сэр.

– Вы признаете вину?

Ливадов почувствовал на себе взгляд Дюбува. Комендор-сержант был по-прежнему бесстрастен, его лицо ничего не выражало, но Андрею почему-то подумалось, что Дюбува не считает его виновным, да и не был он виновен.

– Не признаю, – сказал Андрей.

– Слово докладчику по делу, – произнес майор.

Капитан слева от него сообщил об обстоятельствах происшествия. Андрей понимал далеко не все, его английского для этого недостаточно, однако основное он уловил и не мог бы утверждать, что докладчик что-нибудь переврал. Потом на широком мониторе напротив клетки обвиняемого включились видеозаписи из душевой. Оказывается, там тоже были камеры, и, к досаде Ливадова, видно, что он ударил первым. Вмазал Снежку и перебросил его через себя, а после этого Бридж не шевелился.