Читать книгу - "Печатник. Печать Тьмы - Иван Магазинников"

Проснулся Айвен ближе к обеду. Спал бы и дольше, да вот только лишившийся и завтрака и ужина живот протестующе бурчал, наполняя мерным рокотом камеру. Зевнув, юноша резко принял сидячее положение и сразу же соскочил с кровати, чтобы не дать своей лени ни единого шанса. Иначе сомнет, скрутит и заставит ничего не делать до самого вечера.

Быстро соорудив из второго одеяла некое подобие плаща и укутавшись в него — находясь в Боргарде нужно использовать любые доступные способы сохранить тепло — он осмотрелся. Вчера ему не удалось оценить размеров своего временного обиталища. Камера оказалась невелика, но в ней вполне хватило места для двух раздельных коек, почему-то всего одного трехногого табурета и опять же одной тумбы, которая и вовсе выглядела насмешкой, потому что никакого имущества заключенным иметь не полагалось. Впрочем, судя по многочисленным царапинам и пятнам, тумбу давно и успешно использовали в качестве обеденного стола. Табурет же, судя по его виду, чаще использовался в качестве метательного снаряда и дубинки, чем по назначению. Впрочем, его эффективность при таком применении пару часов назад оценил и сам Айвен.

Одежду Риула, а точнее то, что от нее осталось, дарки забрали с собой. Зато они оставили подушку и одеяло, которые юноша тут же переложил на свою кровать: пригодятся. Осматривать тумбу не было смысла, поэтому Айвен сперва решил изучить койку, а потом заняться поиском тайников.

Одеяло, подушка, матрас. Сначала осмотр внешний, тщательный, со всех сторон — в тени и на свету, ловя взглядом малейший отблеск, подозрительную выпуклость или уплотнение в материале. Ничего…

Оставались тайники. Простучав стены и осторожно заглянув под ковер тускло светящегося мха, густо покрывавший потолок, юноша лишь развел руками: пусто, если не считать заточенной ложки, куска сухаря и мотка бечевки. Вспомнив, что он не ужинал, да и с завтраком как-то не сложилось, он безуспешно попытался погрызть окаменевший сухарь. Отшвырнув его в сторону, отщипнул немного серебристых нитей мха, которые служили единственным источником освещения камеры. С любопытством положил их в рот и пожевал. Тьфу! Горький… Хотя, если совсем уж прижмет, то есть можно.

Старый приятель Айвена, взломщик по прозвищу Вьюн, как-то хвастался, что целую неделю продержался в Боргарде без еды, на одном только этом мхе и паре крыс. Глядя на упитанного Вьюна, верилось в это с трудом — такое брюхо на горькой травке и пары дней не выдержит. Собственно, для человека постороннего тот и на вора-домушника ничуть не был не похож — неповоротливый, тяжелый и постоянно страдающий одышкой взломщик попался бы на первой же вылазке. И то, если бы сразу не застрял в окне или дымоходе. Такому ни от собак не уйти, ни с ловушками не разобраться. Но те, кто видели его в деле, только посмеивались — Вьюн был чародеем. Он лучше всего управлялся с растениями, за что и получил свое прозвище. Такому лианы сами просятся под руку, шипы роз осыпаются от одного прикосновения, а горький мох, наверняка, становится сладким, словно восточная халва, и питательным, как хорошо прожаренная отбивная.

Усилием воли, Айвен отогнал от себя мысли о восточных сладостях, которые очень уж любил. Еще раз осмотрел места, в которых обычно устраивались тайники, и снова безуспешно. Ощутив некое смутное беспокойство, юноша быстро привел все в порядок и успел как раз вовремя. Едва он уселся на своей кровати, как окошко в двери у самого пола открылось. На краткий миг свет заслонила чья-то рука и поставила на пол поднос с едой. Окошко снова закрылось, но ни звука из-за двери так и не донеслось, словно это был призрак. Еду в Боргарде приносили всегда в разное время — были просто утренний прием пищи, дневной и вечерний. Охранная магия на время кормежки глушила все звуки, поэтому ни по каким признакам нельзя было точно предугадать, когда именно откроется окошко и появится еда.