Читать книгу - "Небо без звезд - Джоан Рэнделл"

Нарезка кадров закончилась, и появилась знакомая заставка ежегодной церемонии Восхождения: две руки, простирающиеся к трем Солнцам Латерры. Музыка стала тише, и властный мужской голос отчетливо выговорил девиз, который с рождения вбивали в мозги третьему сословию:

«Честный труд за честный шанс!»

Толпа восторженно взревела, прикипев взглядами к «пленкам». Лица людей светились надеждой. Как все они этого ждали: шанса выбраться из трущоб, сменить жалкое прозябание на полноценную жизнь!

А голос за кадром заговорил снова:

«Чья-то жизнь вот-вот переменится. Кто-то честно трудился за честный шанс, и этот шанс готов ему выпасть. Прямо сейчас начнется чье-то Восхождение во второе сословие».

Толпа возликовала еще громче. В этот момент люди, собравшиеся на рыночной площади, едва ли замечали холод. Их согревала надежда.

«Этого человека, как и тех, кто взошел до него, – продолжал голос, – примет новый манор Ледома, где круглый год светят Солнца. И всего через несколько дней счастливый победитель будет иметь честь встретиться с нашими возлюбленными патриархом и матроной в Большом дворце Парессов, на банкете по случаю Восхождения!»

Изображение на «пленках» сменилось, и по толпе на Зыбуне вновь прошла возбужденная рябь. Наступила минута, которой они ждали целый год. Вот оно, сейчас объявят имя счастливца.

На экране завертелась круговерть лиц. Здесь были представители третьего сословия всей Латерры: те, кто не забывал каждый день отмечаться на «пленке», вовремя выходил на работу, отбывал там положенное время и выполнял все прочие требования Министерства. Музыкальная волна взмыла, вращение лиц ускорилось и вдруг стало замедляться. Скоро картинка на экране замрет – и все увидят нового победителя.

Марцелл вглядывался в замолкшую толпу. Все окаменели, уставившись себе на руки, завороженные мыслью, что, может быть, на этот раз, в этом году, судьба улыбнется им.

И, вглядываясь в эти полные надежд лица, Марцелл невольно искал среди них мальчишку – того, кто так легко одурачил его в морге. Марцеллу до сих пор не верилось, что так вышло. У него еще ни разу в жизни ничего не воровали. Никому и в голову не могло прийти покуситься на имущество такого человека, третье сословие обходило его стороной. Эта привилегия негласно причиталась внуку могущественного генерала д’Бонфакона.

Кстати, как ни странно, мальчишка не обокрал Марцелла, он только забрал свое. Это его больше всего и смущало. Лимьер в первый день обучения предупредил, что в Трюмах полным-полно воров. Особенно среди детей. Пока следишь за одним карманом, у тебя мигом обчистят другой. Но когда Марцелл проверил карманы, оказалось, что удравший из морга мальчишка ничего у него не стянул.

Но самое удивительное заключалось в том, что Марцелл совсем не сердился на ловкого обманщика. Напротив, парнишка заинтересовал его. Мало того, д’Бонфакон даже ощущал по отношению к нему нечто вроде уважения.

А сейчас он, неизвестно почему, поймал себя на том, что, подобно всем собравшимся на Зыбуне, испытывает надежду. Он надеялся, что избранным окажется тот самый мальчик.

Марцелл и не замечал, что задумался о другом, пока не услышал недовольный ропот:

– А где же лица?!

– Куда они подевались?

– Кто выиграл Восхождение?

– Кто будет победителем?

Взглянув на зажатый в руке телеком, Марцелл сразу понял причину досады и смятения людей. Изображение на экранах погасло. Пропала круговерть лиц.

Победитель так и не был избран.

Марцелл обернулся к инспектору Лимьеру, который, наверное впервые в жизни, выглядел ошарашенным. Он тут же принялся бормотать что-то в свой телеком: очевидно, требовал от Министерства объяснений.

Толпа взволновалась. Ропот понемногу сменялся гневными выкриками. Марцелл видел, как засветилась электроника на лице Лимьера, анализируя уровень угрозы. Полицейские дроиды окаменели, вытянувшись в полный рост и держа наготове лучинеты.

Марцелла молнией пронзил ужас. Он ожидал от Лимьера приказов. Ждал объяснений. Но инспектор молчал. И сейчас юноша слышал только шум бурлящей толпы.

В его аудионаклейке прозвучали три резких гудка – сигнал Всеобщего оповещения.

Снова все взгляды обратились к «пленкам», к официальной эмблеме Министерства, загоревшейся у каждого на предплечье: cилуэт Латерры на фоне двух скрещенных лучинетов. Марцелл опустил взгляд на свое устройство. И почувствовал, как у него перехватило горло, когда эмблема сменилась возникшим на экране лицом деда.

«Сограждане латерранцы! С великим сожалением я должен прервать церемонию Восхождения, дабы сообщить вам крайне прискорбное известие».

Марцелл бросил взгляд на инспектора: не подскажет ли тот, чего ожидать? Но по лицу Лимьера ничего понять было нельзя. Зыбун затих. Как и весь город. Да что там столица, вся планета затаила дыхание.

«Премьер-инфанта, двухгодовалая Мари Паресс, найдена мертвой в саду Большого дворца».

В ушах Марцелла раздался оглушительный звон. В первый миг он проклял неисправную аудионаклейку, неверно передавшую слова деда.

Премьер-инфанту нашли мертвой?

Да этого просто быть не могло. Марцелл видел ее всего несколько часов назад, за поздним завтраком в банкетном зале. Он еще свернул малышке лебедя из салфетки. Наверняка тут какая-то ошибка.

Поспешно отлепив аудионаклейку, он прилепил ее заново, проверив, чтобы крепко держалась на месте.

«Согласно заключению главного медика, она, несомненно, скончалась от отравления», – резко продолжал генерал, четко выговаривая каждое слово.

У Марцелла взбунтовался желудок.

Отравление? Неужели кто-то мог отравить двухлетнего ребенка? Милую невинную малютку? А генерал д’Бонфакон все говорил:

«Расследование этого немыслимого преступления уже ведется, но пока точно не установлено, кто за него в ответе. До тех пор, пока преступник не предстанет перед правосудием, Восхождение отменяется».

Горестные мысли о бедняжке Мари, умирающей в саду среди роз, испарились из сознания Марцелла, а воздух застрял в груди. Он бросил взгляд на инспектора Лимьера и увидел, что тот резко подтянулся и напрягся. Его импланты замигали так часто, словно вышли из строя.

Даже не будучи киборгом, Марцелл ощутил движение воздуха, мгновенную перемену атмосферы на Зыбуне. Юношу пронзил страх. Толпа на площади напоминала свернувшуюся змею перед броском. А потом она гневно забурлила.

И вот первый человек из толпы кинулся к помосту. Марцелл сразу понял, что добром это не кончится.

И, словно в ответ на его мысль, блеснул металл.

И раздался глухой удар.

Резкая боль расколола юноше череп, зрение затуманилось. Марцелл схватился за лоб, ощутил теплую липкую влагу под пальцами. Но времени оценить, насколько серьезна рана, не было, потому что инспектор Лимьер уже кричал у него над ухом: