Читать книгу - "Врата скорби. Последняя страна - Александр Афанасьев"

Григорий — встал на ноги довольно быстро — мастерство местных знахарей дало о себе знать. Все-таки местная медицина, хоть и совсем не использующая достижения медицины цивилизованных стран — имела немалый опыт в лечении самых разных ранений и контузий, а Григорий — был крепким, просоленным потом и пропыленным ветром казачиной, повидавшим немало. По истечении нескольких дней — он уже не падал в обмороки, твердо стоял на ногах и попадал в цель из винтовки и из автомата. Головная боль — иногда возвращалась, но это можно было терпеть, тем более что приступы были все слабее и слабее. Григорий — отметил, что надо с этим завязывать… это была его третья или четвертая контузия, а обновлять раз за разом — дело совсем скверное. Хотя… не мы выбираем войну, а война выбирает нас…

Джасим несколько раз показывался в селении, мрачный как туча — но ничего не сказал и тем более ничего не сделал. Григорий — был под покровительством его деда, его нельзя было убить — тем более что он бы гость. Бежать… да, он мог взять и уехать, он знал, куда надо идти, чтобы наняться на прииски. Но тогда он потеряет намус — уважение людей и главное — самоуважение, потому что намус объединяет эти два понятия. Он искренне не понимал, что он сделал такого, зарезав этих женщин, в горах всегда так поступали, чтобы не плодились враги. И он понимал, что русский, как мужчина и воин — не сможет отступиться от сказанных им слов — пусть они и были сказаны в болезненном состоянии…

Оставалось ждать, как рассудит Аллах Всевышний…

В один из дней после налета на город — Джасим спешил домой. Это был вечер, и отец послал его в дом, дабы принести необходимый сельскохозяйственный инструмент на поля: иначе бы он остался в полях и так и спал бы под звездами. Уже стемнело… был тот самый момент, когда солнце — уже закатилось за горные кручи, ушло в сторону Адена — но луна еще не заняла его место, и Аллах — не рассыпал по черному бархату неба бриллианты звезд. Спеша — он не смотрел особо по сторонам, и, преодолевая подъем — не понял, что на нем кто-то есть, пока не столкнулся почти лицом к лицу…

Это был русский. И у него была палка — что-то вроде длинного шеста, который используют в горах пастухи, чтобы перепрыгивать небольшие трещины и провалы…

— Я хочу напомнить тебе о твоем обещании — сказал русский. За то время, пока он был в горах — он сильно оброс бородой и стал похожий на одного из местных, из тех, кто не стрижет бороды^[19].

— О каком обещании, русский? — сказал Джасим, чтобы немного потянуть время.

— Ты не помнишь своих обещаний? Ты должен свести меня с теми, кто ищет справедливость в этих горах…

Джасим покачал головой

— Ты болен и не можешь идти туда, русский

— Болен я или здоров, о том знает лишь Аллах Всевышний… К тому же — разве ты не знаешь о том, что шахидом на пути Аллаха становится и том, кто пал в сражении, и тот, кто упал с коня на пути к нему и сломал шею или умер от болезни.

Джасим испытал раздражение — от того, как русский свободно оперирует понятиями из ислама и побеждает его на его же поле…

— Ты не правоверный, русский. И ты не идешь по пути Аллаха. Поэтому — и шахидом тебе никогда не стать…

И с этими словами — Джасим обогнул стоящего на тропе русского и исчез в сгущающейся темноте…

* * *

Но забыть свои слова и свое обещание — Джасим не мог. И потому — через три дня, он постучался в дверь дома знахаря, где приходил в себя Григорий…

У Григория были люди. Несколько казаков из наиболее опытных, в том числе и Петро Кательников. Обсуждали, что делать дальше — казаки, если действуют сами по себе, никогда не принимают решение кем-то единолично. В любой казачьей роте или полуроте — есть небольшой коллективный орган принятия решений — Круг. В казачьих войсках есть хорошо известный Войсковой круг, но это орган скорее официальный, а те круги, которые собирают казаки в таких ситуациях как эта — имеют мало общего с официальным. Они обычно даже не выбираются — казаки знают, кто из них опытней и решительней остальных. И душой никто не кривит — неверное решение ведет на смерть…